«Революция, как это выясняется для нас в настоящее время силой обстоятельств, должна быть не национальной, а интернациональной, т. е. универсальной. Ввиду грозного союза всех привилегированных интересов и всех реакционных сил Европы, ввиду плодотворности тех средств, которые предоставляет им разумная организация, ввиду той глубокой пропасти, которая разверзается ныне повсюду между буржуазией и рабочими, никакая революция не в силах рассчитывать на успех, если она не распространится тотчас же с одного народа на все другие народы. Но революция никак не может перейти границы отдельной страны и стать всеобщей, если она не несет в себе самой основания этой всеобщности, т. е. если она не социалистична, не разрушает во имя равенства и справедливости государства и не строит фундамента для свободы.
Ибо ничто не может лучше объединить, воодушевить и поднять единственную, действительную силу настоящего столетия — рабочих, как полное освобождение труда и уничтожение всех учреждений, предназначенных для защиты наследственной собственности и капитала»[414]. «Политическая и национальная революции не могут, таким образом, достигнуть победы, если политическая революция не станет социальной, а национальная революция, благодаря своему социалистическому и антигосударственному характеру, — универсальной революцией»[415].
2. «Революция, как мы ее понимаем, должна с первого дня уничтожить окончательно государство и все государственные учреждения. Это уничтожение будет иметь следующие естественные и необходимые последствия: а) государственное банкротство; б) прекращение государственного взыскания частных долгов, уплата которых на будущее время предоставляется самим должникам; в) прекращение уплаты податей и отмена прямых и косвенных налогов; г) уничтожение войска, суда, бюрократии, полиции и духовенства; д) прекращение официального судопроизводства, уничтожение всего того, что называется юридическим правом, и отмена его применения; из этого вытекает полнейшее обесценивание и autodafé всех собственнических титулов, только что сделанных постановлений, купчих, дарственных записей, тяжебных дел, одним словом, всех бумажных дел чисто правового характера, так как повсюду на место права, установленного и защищаемого государством, станут революционные факты; е) превращение капиталов и орудий труда в коллективную собственность рабочих организаций, которые употребляют их для коллективного производства; ж) превращение всей государственной и церковной собственности, а также драгоценных металлов, принадлежащих частным лицам, в собственность коммуны, образованной из союза рабочих обществ. За свое конфискованное имущество частные лица получают от коммуны все безусловно необходимое; частные лица и потом будут в состоянии приобрести больше посредством своего труда»[416].
После уничтожения государства последует введение нового строя. Для этого: з) «Организация коммуны путем образования постоянного союза баррикад, а также и ее органа, совета революционной коммуны, в который каждая баррикада, каждая улица, каждый квартал или два квартала посылает двух ответственных, могущих быть отозванными представителей с обязательным поручением. Совет коммун может из своей среды избрать исполнительный комитет для отправления различных обязанностей революционного правительства; и) заявление восставшей, организованной в коммуну столицы о том, что она после действительного уничтожения царствования авторитета и опекунства отказывается от прав или, скорее, притязаний на управление провинциями и руководство ими; к) призыв ко всем провинциям, общинам и союзам, — всем последовать примеру столицы, тотчас же произвести в своих пределах революционную реорганизацию, послать затем в одно определенное место собрания ответственных, могущих быть отозванными представителей с мандатом, образовать таким образом союз восставших штатов, общин и провинций и организовать способную к преодолению реакции революционную власть. Посылка не официальных революционных комиссаров с каким-либо шарфом, а революционных агитаторов во все провинции и общины — особенно к крестьянам, которые могут быть революционизированы не научными данными и не постановлениями какой-нибудь диктатуры, а только самими революционными фактами, т. е. постоянным влиянием уничтожения официальной государственной деятельности во всех общинах. Отмена национального государства также и в том смысле, что все чужие страны, провинции, общины и союзы и даже отдельные личности, восставшие во имя одинаковых принципов, не принимая во внимание современных государственных границ, их политической системы и их национальности, находят здесь свое место, между тем как провинции, общины, союзы и отдельные личности собственной страны, которые станут на сторону реакции, будут исключены. Таким образом, всемирная революция, именно благодаря объединению восставших стран для общей обороны, будет неудержимо двигаться к победе через уничтоженные границы и развалины прежнего государства»[417].
II. «Служение революции, которая везде должна быть созданием народа»[418], «ее организация и ускорение»[419] — вот единственная задача тех, кто предвидит ход развития. Мы должны стать «повивальной бабкой»[420] нового времени, должны «способствовать рождению революции»[421].
Для этой цели мы должны, «во-первых, распространять среди масс те идеи, которые соответствуют их массовым инстинктам»[422]. «Что же препятствует быстрейшему проникновению в рабочие массы тех идей, которые являются спасительными для них? Их невежество и особенно их политические и религиозные предрассудки, которые благодаря усилиям господствующих классов теперь еще затемняют естественное мышление и здоровое чувство рабочего»[423]. «Поэтому наша цель заключается в том, чтобы заставить его осознать вполне то, чего он хочет, чтобы вызвать в нем ту идею, которая соответствует его побуждениям. Как только идея эта в рабочих массах стала действующей силой, их воля определена и их мощь несокрушима»[424].
Далее мы должны «образовать не армию революции — армию может образовать только народ, — но нечто в роде революционного генерального штаба. Для этого должны быть преданные, деятельные и талантливые люди, которые прежде всего должны без всякого честолюбия и тщеславия любить народ и обладать способностью согласовать революционную идею с народными инстинктами. Для этого не надо слишком большого числа таких людей. Для интернациональной организации всей Европы достаточно сотни крепко и добросовестно объединенных революционеров.
Двести — триста революционеров достаточно для организации самой большой страны»[425].