2. Средством для достижения обоих этих результатов является «деятельность постоянная, беспрерывная деятельность меньшинства. Мужество, преданность, самопожертвование так же заразительны, как трусость, подчиненность и боязливость»[641].
«Какие формы должна принять пропаганда? Все формы, которые соответствуют положению вещей, способностям и склонности. Она может быть серьезна или шуточна, но всегда она должна быть отважна. Она может вестись многими или одним. Она всегда должна использовать все средства, никогда не должна оставлять без внимания фактов общественной жизни, чтобы поддерживать в душе напряжение, давать пищу и выражение недовольству, раздувать ненависть против эксплуататора, делать правительство смешным и обнаруживать его бессилие. Но прежде всего она должна вести проповедь примером, чтобы будить смелость и дух возмущения»[642].
«Люди чувства, которые хотят не только говорить, но и делать; светлые личности, которые предпочитают тюрьму, изгнание и смерть жизни, не соответствующей их принципам; смелые натуры, которые знают, что нужно осмелиться, чтобы достигнуть, — это все те погибшие авангарды, которые открывают сражение задолго перед тем, как народ созрел для того, чтобы поднять знамя открытого восстания, и для борьбы за право с оружием в руках. Посреди жалоб, болтовни и рассуждений появляется вдруг революционный поступок одного или многих, который воплощает страсть всех»[643].
«Быть может, массы останутся сначала индифферентными и поверят «разумным», которые находят действия «безумными», но скоро они тайно начнут восхищаться безумцами и станут действовать с ними заодно. В то время как одни наполняют смирительные дома, другие продолжают уже их дело. Объявление войны современному обществу, попытки восстания, акты мести учащаются. Общее внимание возбуждено, новая мысль проникает в головы и достигает сердца. Отдельный поступок в несколько дней приносит пропаганде больше пользы, чем тысяча брошюр. Правительство защищается; оно свирепствует; но этим оно вызывает только то, что одним или многими совершаются следующее акты, а в мятежниках растет геройский дух. Один акт рождает другие; противники присоединяются к восстанию; правительство не соглашается, жестокость обостряет борьбу; уступки приходят слишком поздно; революция вспыхивает»[644].
3. Для того чтобы сделать еще более ясным то средство, при помощи которого, с одной стороны, цель революции стала бы общеизвестной, с другой же — должен был бы быть пробужден дух возмущения, Кропоткин передает несколько рассказов из истории, предшествовавшей революции 1789 года. Он обращает внимание на то, что тогда тысячи пасквилей знакомили народ с порочностью двора, множество эпиграмм бичевали коронованных особ и возбуждали ненависть против знати и духовенства. Он напоминает нам о том, как королю, королеве, откупщикам-генералам грозили в плакатах, бесчестили их и осмеивали, как держали врагов народа in effigie, жгли их или четвертовали. Он рисует нам картины того, как мятежники приучали народ к улице и учили его сопротивляться полиции, войскам, кавалерии. Знакомит нас с тем, как по деревням тайные сообщества, жакерии жгли у господ амбары, уничтожали их жатвы и леса, убивали их самих, за увеличение или принуждение уплаты главных налогов угрожали смертью. Он показывает нам, как в один прекрасный день амбары разламывались, обозы задерживались, как сжигались пограничные таможни, умерщвлялись чиновники, как погибали в пламени оброчные листы, счетные книги, городские архивы и как революция распространялась повсюду[645].
«Что касается до выводов из этого»[646], то Кропоткин не считает нужным их делать. Он удовлетворяется тем, что называет сообщенные им факты «ценным для нас поучением»[647].
ВОСЬМАЯ ГЛАВА
Учение Толстого
1. Общие замечания
1. Лев Николаевич Толстой родился в 1828 году, в Ясной Поляне Крапивенского уезда Тульской губернии. С 1843 до 1846 года он изучал в Казани сначала восточные языки, потом право, которым он продолжал заниматься с 1847 по 1848 год в Петербурге. После довольно продолжительного пребывания в Ясной Поляне Толстой поступил в 1851 году на военную службу в один артиллерийский полк на Кавказе. Там он был произведен в офицеры и оставался до 1853 года; участвовал затем в Крымской кампании и вышел в 1855 году в отставку.
После этого Толстой жил в Петербурге. В 1857 году он совершил длинное путешествие по Германии, Франции, Италии и Швейцарии. По возвращении на родину до 1860 года он жил преимущественно в Москве. С 1860 по 1861 год путешествовал по Германии, Франции, Италии, Англии и Бельгии. В Брюсселе он познакомился с Прудоном.
С 1861 года Толстой почти безвыездно жил в Ясной Поляне, занимаясь одновременно сельским хозяйством и литературным трудом.
Перу Толстого принадлежат очень многие сочинения. До 1878 года он писал преимущественно рассказы; из сочинений этого периода особенно выдаются романы «Война и мир» и «Анна Каренина»; позднейшие его сочинения преимущественно философского содержания.
2. Для ознакомления с учением Толстого о праве, государстве и собственности особенно важны следующие сочинения: «Исповедь» (1879), «Краткое изложение Евангелия» (1880), «В чем моя вера?» (1884), «Что же нам делать» (1885), «О жизни» (1887) и «Царство Божие внутри вас, или Христианство не как мистическое учение, а как новое жизнепонимание» (1893).
3. Толстой не называет свое учение о праве, государстве и собственности анархизмом. Этим именем он называет учение, ставящее целью жизнь без правительства и стремящееся достигнуть этой цели путем насилия[648].
2. Основные принципы
По мнению Толстого, высшим законом для нас является любовь; отсюда он выводит заповедь непротивления злу насилием.
1. Толстой говорит, что в основе его учения лежит «христианство»[649]; но под христианством он разумеет не учение одной из христианских церквей — православной, католической или одной из протестантских[650], а чистое учение Христа[651].
«Как ни странно это кажется, но церкви всегда были и не могут не быть не только чужды, но прямо-таки враждебны учению Христа… Церкви как церкви не есть учреждения, имеющие в основе своей христианское начало, хотя и несколько отклонившееся от прямого пути, как это думают многие; церкви как церкви — как собрания, утверждающие свою непогрешимость, — суть учреждения противохристианские. Между церквами и христианством не только нет ничего общего, кроме имени, но это два совершенно противоположные и враждебные друг другу начала. Одно — гордость, насилие, самоутверждение, неподвижность и смерть; другое — смирение, покаяние, покорность, движение и жизнь»[652]. Церковь «в угоду миру перетолковала учение Христа так, что из него не вытекало никаких требований для жизни, так что люди могли и дальше жить так, как они жили. Церковь тут уступила миру, а раз уступив миру, она за ним последовала. Мир делал все, что хотел, предоставляя церкви, как она умеет, поспевать за ним в своих объяснениях смысла жизни. Мир вел свою, во всем противную учению Христа, жизнь, а церковь придумывала иносказания, по которым бы выходило, что люди, живя противно закону Христа, живут согласно с ним. И кончилось тем, что мир стал жить жизнью, которая стала хуже языческой жизни, а церковь стала не только оправдывать эту жизнь, но и утверждать, что в этом-то и состоит учение Христа»[653].