— Хорошо. Соглашаюсь, — произношу я; под ложечкой у меня сосет от любопытства и предвкушения, когда я щелкаю клавишей подтверждения, выхожу прямо на его страничку и читаю последнее сообщение, добавленное накануне вечером: «Райан возвращается домой на пароме, перечитает все в Мидлсексе».
Я молчу, думая о том, как странно окунуться в самую гущу чьей-то жизни, после того как целых десять лет понятия не имела, чем тот человек занимался.
— Ну как? Что ты видишь? — спрашивает Кейт.
— Подожди секунду, — прошу я, просматривая страничку и быстро узнавая, что живет он на Бейнбридж-Айленде, но работает в Сиэтле, отсюда и паром. Он по-прежнему преподает в средней школе английский язык. Женат на женщине по имени Анна Кордейро, у него одна собака — хаски по кличке Берни. Детей нет. В числе его интересов политика, туризм, велосипедные прогулки, фотография и Шекспир. Его любимая музыка: «Радиохед», «Сигур Рос», «Модест Маус», «Ньютрал Милк Хоутел» и «Клэп ёр хэндз сэй е». Книги: слишком много названий. Любимая цитата из Маргарет Мид: «Никогда не сомневайтесь, что небольшая группа умных, преданных своему делу людей может изменить мир». Особых сюрпризов нет. Я сообщаю основное Кейт. Та спрашивает:
— Как он выглядит?
— Все такой же. Только вот носит линзы, — говорю я, вспоминая, каким слепым он был без своих очков с толстыми стеклами. — Или операцию сделал.
— Не облысел?
— Нет.
— А его жена? Красивая или не очень? — допытывается Кейт, словно это ее бывшего мы выслеживаем в Интернете.
— Не знаю. Довольно красивая. Невысокая. Хорошие зубы.
— Блондинка? — предполагает Кейт.
— Нет. Похожа на латинку... или очень загорелая... Сейчас. Я скопирую.
Я посылаю Кейт три фотографии: на одной Райан и Анна рука об руку стоят на причале в красных флисовых куртках, собака, вытянувшись в струнку, замерла у их ног; на другой — Анна победоносно улыбается на горе с заснеженной вершиной; на третьей — Анна крупным планом, с выразительными красными губами, волосы собраны в гладкий низкий пучок.
Мгновение спустя Кейт открывает мое письмо и восклицает:
— Черт! Она же молодая. В дочки годится.
— Пожалуй, она действительно выглядит молодо, — говорю я, осознавая, что никогда, похоже, не сосредоточиваюсь на возрасте, по крайней мере у тех, кто моложе меня. Как будто я сама остановилась на тридцать первом году.
— Тебя это не волнует? — спрашивает Кейт. — Ты не ревнуешь? Может быть, что-нибудь чувствуешь?
Я улыбаюсь потоку ее вопросов и говорю, что ей нужно перейти на кофе без кофеина.
— Я перешла, — признается Кейт.
— Может, тебе завести рыбок? — дразню я подругу. — Считается, что они действуют успокаивающе.
Она смеется и снова спрашивает, не ревную ли я.
— Нет. Не ревную, — правдиво отвечаю я, продолжая просматривать восемьдесят семь фотографий Райана, Анны и их собаки, в большинстве своем идиллические кадры на природе. Более того, я говорю Кейт, что разглядываю их как снимки незнакомых людей, а не мужчины, за которого едва не вышла замуж. — Он выглядит по-настоящему счастливым. Я за него рада.
— Ты напишешь ему? — спрашивает Кейт.
— А следует ли?
— Строго говоря, должен он, раз это он захотел добавить тебя в список друзей... Но переступи через себя, прояви великодушие.
— Что мне написать?
— Что-нибудь общее.
— Например?
— Например... э... «Рада, что у тебя все хорошо, что ты по-прежнему преподаешь, любишь отдых на природе. Всего доброго, Тесс».
Я набираю эти предложения буквально и отправляю, чтобы не мучиться над формулировкой. И тут же моя фотография, где я позирую, появляется на его «стене». По сравнению с его претендующими на художественность снимками мое фото, на котором я застыла вместе с детьми рядом с рождественской елкой, кажется крайне неестественным, в нем нет ни живости, ни непосредственности, пойманных в фотографиях Райана.
— Порядок. Сделано, — говорю я, думая, что надо обязательно сменить фотографию в своем профиле. К сожалению, ничего величественного, с горными вершинами, у меня нет. — Разместила.
— Разместила? На его «стене»? — в ужасе восклицает Кейт.
— Как ты мне и сказала! — паникую я, гадая, какую ошибку я только что допустила.
— Нет! Нет! Я не говорила! Нужно было послать ему письмо по электронной почте. Частным образом. А не на его «стену»! Вдруг он не захочет, чтобы жена его увидела! Она может тебя запрезирать. Или огорчиться.