Она благодарит его за бургеры, монету, номер телефона в руке у ее сына, но больше всего за то, что помог им прийти к этому вечеру.
Ник качает головой, словно говоря, что все это он хотел сделать и оно не стоит благодарности с ее стороны. Он смотрит в сторону Чарли и, увидев, что за ними не наблюдают, берет лицо Вэлери в ладони и коротко, мягко целует в губы. Не таким она столько раз представляла их первый поцелуй, он скорее нежный, чем страстный, но все равно по позвоночнику у нее пробегает холодок, колени подгибаются.
— Удачи завтра, — шепчет он.
Она улыбается; такой счастливой она давно уже себя не чувствовала.
На следующее утро Вэлери встает до рассвета, принимает душ и идет на кухню, где начинает готовить французские тосты для первого школьного дня Чарли и для своего первого рабочего дня после долгого перерыва. Она выкладывает на рабочий стол все ингредиенты — четыре ломтика халы, яйца, молоко, корицу, сахарную пудру и сироп. Даже свеженарезанную клубнику. Вэлери достает маленькую миску, венчик и жестянку с антипригарным спреем. Она возбуждена и одновременно спокойна, как бывает у нее перед крупным делом, когда она знает, что сделала все, чтобы подготовиться, но все равно волнуется из-за вещей, над которыми не властна. Она затягивает пояс флисового белого халата, идет к термостату и ставит его на семьдесят четыре градуса, чтобы Чарли не замерз, когда спустится к завтраку. Ей хочется, чтобы в это важное утро все у него шло хорошо. Затем Вэлери возвращается к плите, где смешивает веничком ингредиенты и спрыскивает дно сковородки, а в голове тем временем проносятся разные тревожные образы: Чарли падает с перекладины на игровой площадке и рвет свою новую кожу. Его дразнят из-за маски или, еще того хуже, дразнят, когда он ее снимает.
Вэлери зажмуривается и повторяет то, что говорил ей Ник: все будет хорошо. Она сделала многое для подготовки этого дня, включая звонки директору школы, школьной медсестре, психологу и учителю Чарли с сообщением о возвращении сына в школу. Она проводит его до класса, а не оставит у места высадки из машины, и предупредит о том, чтобы с ней связывались при малейшем намеке на проблему — эмоциональную или физическую.
— Французские тосты! — слышит она позади себя тихое восклицание Чарли.
Удивленная его самостоятельным подъемом — обычно приходится вытаскивать его из постели, — Вэлери оборачивается и видит сына в пижаме, босого, в одной руке — маска, в другой — золотая монета. Он улыбается. Вэлери шлет ему ответную улыбку, молясь о том, чтобы он оставался в этом настроении весь день.
И Чарли остается, по крайней мере, в течение всего утра, не проявляя признаков тревоги или страха, пока проходит через утренний ритуал — еда, одевание, чистка зубов, причесывание, — а затем едет в школу под успокаивающую музыку, которую на прошлой неделе Ник записал для него на диск.
Когда они въезжают на стоянку, Чарли быстро и спокойно надевает маску, а Вэлери не может решить, надо ли ей что-то сказать: важное или хотя бы ободряющее, но потом берет пример с него, притворяясь, будто этот день ничем особенным не отличается, открывает заднюю дверцу и подавляет в себе желание помочь Чарли отстегнуть ремень безопасности и взять за руку.
Когда они идут через главный вход, стайка детей постарше — пяти— или шестиклассники, как предполагает Вэлери, — поворачивается в их сторону и разглядывает Чарли. Красивая девочка с длинными светлыми косичками, кашлянув, здоровается с Чарли, как будто не только знает, кто он, но и во всех подробностях его историю.
Чарли едва слышно здоровается в ответ, прижимаясь к Вэлери и беря ее за руку. Вэлери чувствует, как и сама напрягается, но, взглянув на сына, видит его улыбку. С ним все в порядке. Он рад, что вернулся. Он храбрее ее.
Очень скоро, ответив по дороге еще на несколько приветствий, они входят в класс Чарли. Две его учительницы и с десяток одноклассников участливо и с волнением собираются вокруг мальчика, все, кроме Грейсона, который стоит в углу у клетки с хомяком. Поначалу Вэлери не может определить выражение его лица — выражение лица ребенка, который невольно наслушался слишком много взрослых разговоров.
Вэлери остается до последнего, изредка поглядывая на Грейсона, пока старшая учительница Чарли Марта, добрая женщина, обликом своим похожая на бабушку, не выключает свет, давая тем самым детям сигнал садиться на ковер. В этот момент Вэлери, поколебавшись, наклоняется к Чарли, чтобы поцеловать на прощание, и шепчет ему на ухо:
— Будь с Грейсоном помягче сегодня.