Бентон, вздохнув, начал раскладывать на столе фотокопии писем Берилл из Ки-Уэста, полицейские отчеты и фотографии, сделанные во дворе, в доме и, наконец, в спальне, где и нашли тело. Он раскладывал документы молча, с каменным лицом, посылая ясный сигнал, что пора идти дальше, что споры и препирательства пора прекратить. Что сделала и чего не сделала полиция, уже не важно. Важно поймать убийцу.
— Меня беспокоит отсутствие последовательности в его действиях. С одной стороны, характер и манера угроз указывают на психопатическую личность. На человека, преследовавшего и угрожавшего Берилл на протяжении нескольких месяцев, но не знавшего ее лично. Несомненно, что главное удовольствие ему доставляли фантазии. Это фаза предшествия. Он ее исчерпал. Удар последовал, когда она обманула его ожидания, уехав из города. Может быть, он испугался, что она исчезнет насовсем, и поэтому убил ее сразу после возвращения.
— То есть дамочка испортила ему праздник, — вставил Марино.
Уэсли продолжал разглядывать фотографии.
— Я вижу здесь сильную злость, ярость. И здесь же начинает проступать непоследовательность. Особенно это заметно вот тут. — Он постучал по фотографии. — У нее изуродовано лицо. Лицо — это и есть личность. В типичных случаях во время убийств, совершенных сексуальным садистом, лицо жертвы остается нетронутым. Она лишена индивидуальности. Она — символ. В некотором смысле в глазах убийцы она лишена лица. Она для него никто. Чаще всего объектом мутиляции[6] становятся области груди и половых органов. — Бентон помолчал, пожал плечами. — В убийстве Берилл присутствует личностный элемент. Порезы на лице, множественные раны на теле — явный выход за пределы необходимости. Все это указывает на то, что этот человек все-таки знал Берилл лично. Возможно, даже хорошо. Убийца был одержим именно ею. Но это не согласуется с наблюдением за ней издалека, преследованием, что характерно для постороннего, чужого.
Марино снова потянулся за револьвером и, покрутив бесцельно барабан, подал голос:
— Хотите услышать мое мнение? Думаю, у психа комплекс бога. Пока ты играешь по его правилам, он тебя не трогает. Берилл нарушила правила, когда уехала из города и повесила табличку «Продается». Забавы кончились. Поступил не по правилам — вот тебе наказание.
— Как бы ты его охарактеризовал? — спросила я Бентона.
— Белый. От двадцати пяти до тридцати пяти. Умен. Рос без отца. В детском возрасте, возможно, подвергся насилию. Физическому или психологическому. Может быть, тому и другому. Одиночка. Это, однако, не значит, что он живет один. Не исключено, что женат. Ведет двойную жизнь. Мир видит одного человека, но не замечает его темной стороны. Обсессивно-компульсивен. Вуайерист.
— Здорово! — съязвил Марино. — Такое описание подходит половине психов, с которыми я работал.
Уэсли пожал плечами:
— Может, я и ошибаюсь, Пит. Еще не разобрался. Вполне вероятно, что убийца какой-нибудь неудачник. Живет дома с матерью. Может быть, за ним кое-что уже числится. Может быть, лечился или сидел. Черт возьми, он вполне может работать в солидной охранной фирме и быть чистым как стеклышко. Похоже, наш объект обычно звонил Берилл вечером. Один дневной звонок, о котором нам известно, сделан в субботу. Мисс Мэдисон проводила большую часть времени дома. Он звонил тогда, когда было удобно ему, а не тогда, когда мог застать ее дома. Мне представляется, что у него обычный рабочий график, с девяти до пяти, и выходной уик-энд.
— Если только он не звонил ей с работы, — предположил Марино.
— Такая возможность не исключена, — согласился Уэсли.
— Как насчет возраста? Вы не допускаете, что он старше?
— Сомневаюсь. Хотя всякое может быть.
Потягивая успевший остыть кофе, я пересказала им все, что узнала накануне от Марка о конфликте из-за контракта и странных отношениях Берилл с Кэри Харпером. Марино и Уэсли слушали меня с нескрываемым любопытством. Во-первых, вечерний визит чикагского адвоката и впрямь не укладывался в рамки общепринятых стандартов поведения. Во-вторых, сама информация заставляла взглянуть на случившееся под новым углом. Ни Марино, ни Уэсли, ни мне — до разговора с Марком — и в голову не приходило, что в убийстве Берилл может быть какой-то мотив. Самый распространенный мотив в преступлениях на сексуальной почве — это отсутствие какого-либо мотива. Преступник делает то, что ему нравится, и тогда, когда подворачивается удобный случай.