Я тем временем осмотрелся, прикинул, что, куда и как, чем, в пределах возможного, разумеется, еще в спецвойсках нам прививали минималистские вкусы, дабы мы умели довольствоваться малым при выводе противника из строя, мастерили бы оружие хоть из манной каши, если ничего другого нет под рукой. Табуретки весьма удобно метать в чужие головы, с близкого если расстояния… Но, учитывая возраст и внешние данные незнакомца, не должно бы у меня с ним быть проблем, и без табуретки обойтись нетрудно. Единственное – следует приготовиться, чтобы свести шум к минимуму, рассчитать оптимальный путь к его уязвимым точкам, ответственным за выключение сознания… А он как назло – ну… неудобно как-то сидит, для меня неудобно, то есть. Все мои рефлексы пищат, недовольные, требуют: перегруппируйся… Я послушно начинаю ерзать, разворачиваться, чтобы их ублаготворить, рефлексы мои, чтобы нам с ними удобнее было нападать на незнакомца, а тот тоже пошевелился – и опять мне… не с руки как-то… Впрочем, в полевых условиях редко предоставляется случай достичь совершенства. Может, пора уже?.. Вдруг – клекот, у незнакомца трубка проснулась, тот вскочил, – опять не с руки мне – пока я соображал, тот буркнул чего-то и в дверь пнул. Дверь распахивается, входят два мордоворота, каждый из них – на голову того мужика выше, он им кивнул, на меня указав, а сам в дверь. Клац. О-о, братцы, это был волшебный металлический звук, я бы сказал – подарочный: дверь придерживается только полукруглым язычком, она не заперта! Чудесно. Если мужик, судя по габаритам и реакциям, обладал в молодости подвижностью, крепкими мышцами, то эти двое – горы дикого неповоротливого мяса, весь их козырь – в массе, то есть – в силе удара, если они бьют и попадают в цель, и в устойчивости, если бьют их. Но против удачного удара в подбородок и Годзилле не устоять, помчались!
Левая рука у меня не такая ударная, как правая, но зато на ней массивные часы, это чуточку утяжеляет удар… А бить приходится с обеих рук, потому что при двух повторных, со всей силы нанесенных, – если бить, скажем, только справа, – рука может крепко повредиться и утратить боеспособность, как раз в тот момент, когда этого меньше всего бы хотелось. Но удача – она такая капризная дама! Настолько бывает непредсказуемая: с левой-то я вырубил без звука, гангстерок так и шмякнулся мягкой спиной на бетонный пол, язык на сторону вывалил, а с правой – ушибить я ее ушиб, костяшки содрал об упрямую челюсть, но второй парень устоял.
– Ой! Сука!.. Ах ты, гад!.. – громко так орет, словно не понимает, что лишний шум для меня, в эти минуты-секунды… Надо было в живот его бить, а потом добивать, тихо сипящего… Конечно, я рассердился на такое вызывающее поведение, подхватил табуретку за ножку и – б-бабах ему по чану! Так этот идиот даже упасть умудрился с дополнительным шумом: попятился на середину и сшиб, в падении, мою табуретку, которая мирно стояла, никому не мешала… Та – на какую-то жесть громыхучую…
Дверь приоткрывается, именно что не распахивается настежь, а только-только, чтобы первый незнакомец-охранник, который в годах, проскользнул в образовавшуюся щель. Да быстро как-то! И дверь за ним – клац. Хорошо, думаю, и этого до кучи, благо что и табуретка в запасе есть, и пальчики целы – кожица свезена – оно не в счет… И такой кураж во мне кипит: в башке звонко, глаза – все примечают, мышцы упруги и готовы к драке, словно я полчаса в спортзале разминался… Все очень удачно для меня складывалось… Кроме финиша. Прыг я к незнакомцу, чтобы и его положить, а лег сам, с выключенным сознанием. Нет, это даже смешно! Только я рассчитал, как я его висок подцеплю на левую, а правой… Очнулся лежачим, руки за спиной – словно в смирительной рубашке. В голове по-прежнему звон, но уже совсем иного тембра. Я срочно языком водить – целы зубы! Сколько же мне может везти на этот счет? А ну-ка вздохнем – и ребрышки тоже, вроде бы… Глаза – оба открываются, но им ничего не видно, кроме угла между серой стеной и темно серым полом. И то, и другое – из некрашеного бетона.
– Очнулся? – Не вышло из меня Голема. Попробуем мирные разговоры, коли так. Надо прощупывать разные пути, что толку отчаиваться на полдороге к кладбищу?
– Угу. – Отвечаю я и с приличествующими случаю охами и вздохами пытаюсь повернуться стеной к спине, а к собеседникам лицом.