Собеседник по-прежнему один, тот незнакомец с мрачной мордой. Но теперь он вроде бы как повеселее. Нет, двое их – в дверь еще один зашел, со стулом в руках. И вышел, оставив стул, но я его вроде бы узнал по описаниям, успел рассмотреть. Энди Уорхол, или близко на него похожий чувак: невысокий, крепенький, лет тридцать пять на вид, курчавый брюнет.
– Садись на табурет, но больше не ломай. Сможешь сам сесть? – Встать-то я встал, а вот сидеть, когда руки так низко сзади спеленаты… Мужик это видит, разумеется.
– Я постою.
– Садись, смирнее будешь. Рубашку я тебе развяжу, но больше не показывай характер, нам сейчас не до потасовок. Сиди смирно – поживешь дольше.
– Насколько дольше?
– Минут на десять… Или лет на тридцать, как получится. Снимаю? – указывает рукой мне на руки.
– Снимай. – Никаких обещаний насчет дальнейших своих действий я не давал, а и дал бы – они меня бы не стреножили, эти обещания под угрозой.
– Пожалуйста, не лезь в драку, некогда нам. На тебе, для памяти. – Мужик без замаха бьет мне в солнечное сплетение и я опять теряю сознание, вероятно не надолго, потому как незнакомец дважды вслух призвал окружающих, во главе со мной, экономить время, стало быть соразмерил силу удара и его последствия. Зато очнулся я сидящим на табурете, руки освобождены. Воротник рубашки, правда, в руках у незнакомца, но без этого я бы брякнулся с табуретки. Сознание прояснилось – и он меня тотчас выпустил, а сам уселся на стул, в полутора метрах от меня.
– Ну, как? Способен сидеть, соображать?
– Да, спасибо за заботу. – Рубашка на мне порвана, галстука нет, пиджака нет. Ремень – сняли ремень. Любопытная штука с руками, опытному человеку кое-что говорящая: на мне сегодня не было браслетов, наручников, то есть. Даже когда я связанный в углу валялся, они просто рубашку вниз стащили и рукава завязали, а браслетиков – нет как нет. У блатных в последние годы считается западло – употреблять в своей практике наручники, которые суть – лягавские принадлежности, гангстера из вольнодумцев могут позволить себе отступление от этого табу – урковые никогда. Они тебе, скорее, руки отрубят, если потребуется для обеспечения безопасности. Нет, но я-то как сильно сдал за эти сытые спокойные годы: пожилой невежественный хухрик так легко меня одолел. Боже мой…
– Знаешь, в чем твоя ошибка была?
– Какая ошибка? – Я его спрашиваю, а сам действительно не врубаюсь в тему нашей с ним беседы.
– Меня Стивен зовут, если задумаешь по имени обратиться, Стивен, Стив. Ошибка в твоей системе нанесения ударов. Дерешься неграмотно.
О, как, дожил. Впору со стыда сгореть: какой-то левый чувак, не первой свежести годов, просвещает меня по теории и практике драк! Сам виноват, следовало не халявничать на тренировках, а по полной выкладке тренироваться, на дикую местность выезжать, с пробежками да финтами…
– Откуда бы мне грамоты набраться? Я обыватель, а не Ивэн Драго. – Но незнакомец, обретший имя, пропустил мою скромность мимо ушей.
– Тем не менее. Ты ведь правша? – Последний вопрос так меня удивил своей простецкой неожиданностью, что я ответил без вывертов:
– Правша.
– И вся твоя бойцовская наука на правый бок перекошена. Бить – тебе точнее справа, уступ ногой – под правый удар делаешь, боевое пространство видишь с правого фланга…
Вот тебе и ого! Этот Стивен, скоропалительно классифицированный мною в пентюхи, несмотря на то, что он меня побил, а не я его, говорит здравые вещи, весьма точные, указал на особенности, которые со времен армейской службы мне… как бы известны… да ни разу не было нужды определять их в существенные недостатки. И вот – наглядный урок с объяснениями.
– Да. Знаю за собой этот недочет. А ты со всех сторон праворукий, что ли?
– Вроде того. С реакцией у тебя неважно.
Ах ты сука, думаю! С реакцией у меня! Да я таких… Каких таких, стоп, стоп, стоп?.. Кто кого? Правильно. Послушаем его.
– Какая уж есть.
– Ай, да ты сердишься. – Стивен щерит зубы, изображая улыбку, но симпатичнее от этого не становится, взгляд у него неуютный, такое не воспитаешь, это природный дар. Хотя и мы не пряники.
– Нам говорили, что реакция – дело врожденное.
– Значит, полуправду говорили. Часть – врожденная, а некоторые компоненты ее – тренируются. Ты их плохо тренируешь. К тому же глаза распахиваешь перед ударом, мышцы у тебя маячат громко-громко – куда бить собрался. Но в целом – ты огневой паренек.
– Благодарю за лестную оценку.
– Не за что. У меня вот к тебе какой разговор: ты своего родителя хорошо знаешь?