– Да я про гостиницу говорю, а не про коньяк, что, мол, отель пять звездочек! А ты сразу жилиться! Роза мне говорила про твой зарок, так у нас их каждый второй каждую неделю дает, зароки эти, а потом взад забирают и мордой в грязь! Пьянь на пьяни живет и пьянью погоняет.
– У меня не так. Сказал – значит в завязке.
– Если будешь буянить и все портить, а главное – не платить, враз выгоню, у меня есть кому пожаловаться, так и знай.
– Сама не наезжай попусту, – дерзко огрызнулся Сигорд, – и тогда все будет в шоколаде, без единой проблемы. Когда дворец будем смотреть?
– Хорошо бы, чтобы в шоколаде… Сначала все соловьями поют. Что? Так если у тебя время есть, сейчас же и пойдем, это недалеко отсюда.
– Сколько недалеко?
– Я обычно от дому до барахолки своим ходом за пятнадцать минут добираюсь. Четыре квартала. Устраивает?
– Более чем.
Патя обернулась к Розе, молча и сосредоточенно сидевшей у своего лотка, – та видимо напрягала слух, пытаясь разобрать беседу:
– Роза, мы пошли! Пока! Вечерком поговорим! – Патя жестами подтвердила свои намерения и при последних словах залихватски мазнула по шее ладонью. Роза ответила, и хотя шум между ними помешал услышать – что именно, обе подруги не усомнились, что поняли друг друга правильно.
Патя вышла с территории барахолки и взяла курс на запад. Через десять минут Сигорд осторожно возликовал: путь шел прямехонько к промышленной свалке, это в перспективе делало его будущую жизнь еще проще и удобнее. Еще пять минут – и действительно:
– Пришли. Вот он – мой дом. Вот мои окна: одно сюда выходит, а другое во двор.
– Так у тебя что, первый этаж?
– А ты какой хотел? Пятый? Так в него с крыши течет. Чем недоволен-то?
– Нет, я просто спросил. Поначалу-то не сообразил, привык, что всегда живу на… повыше, чем на первом.
– Так тебя устраивает, или нет? Или зря сюда шли?
– Этаж мне по фигу, если остальное в порядке.
Сигорд с робостью озирал предполагаемое жилище: не верилось, что он – и вдруг получит право здесь жить. Унитаз не только с подковкой-сидением, но даже и с крышкой… Вода в кране холодная и горячая – любую выбирай!
– Ванна не работает. Слив засорен. Во всем стояке засорен, сверху до низу, а не только у меня. Дом-то тридцать лет без ремонта.
– А ты говорила – душ есть?
– Есть. Если договоримся – научу пользоваться. Это вон там. За ширмой.
Входная дверь вела не прямо в комнату, а в «тамбур», тесный коридорчик метра на два квадратных, но и он показался роскошью ошеломленному Сигорду. Под потолком не просто лампочка, а плафон на два гнезда. В совмещенном санузле не просто лампочка, а матовый плафон поверх. В коридорчике – и то абажурчик, но лампочки в нем нет.
– Да, светло у тебя здесь, несмотря что первый этаж. Вот что значит – два окна!
– А то! Окна я недавно вымыла, все чин-чинарем. Мебели-то много у тебя?
– Своей? Еще не знаю. Я не люблю заморачиваться и обрастать. Как правило, мне хватает съемного.
– Хозяин барин. У меня лишнего нет. На кровати комплект белья застелен – стираный. Будешь съезжать – отдашь. Остальное – сам стели, свое. Стол, оба стула, кухонный стол – все здесь оставляю, живи, пользуйся, только не ломай.
– Занавески с окон забираешь?
– Занавески? – Патя сморщила нос, обнажив толстые желтые зубы, и уставилась на занавески, закрывающие уличное окно. Потом скрипнула шеей и уставилась на другие. Явно забыла она о занавесках и теперь думала.
– А тебе они мешают?
– Да нет. Пусть висят, есть не просят. – Сигорд испугался вдруг, что сейчас воспоследует попытка надбавить плату. – А хочешь – забирай, если сердцу дороги. Снимай и забирай свои пылесборники.
Потолки в комнате далекие, метра три с кепкой, кольца с карнизов снимать – высоко надо лезть, и Патя вздохнула.
– Ну пусть висят, раз не мешают. Так что решил-то?
– А что половицы так скрипят?
– Старые, вот и скрипят. Так паркет и того хуже скрипит, да и натирать его надо, не то облупится. А половицы покрасил раз – их на три года хватает и больше, знай подметай, не ленись, да тряпкой протирай. Тряпка и ведро под умывальником. Так что? Подходит тебе, нет?
– Подходит. Итак: сто пятьдесят в месяц, плюс поборы – двадцатник.
– Какие поборы? – Патя вылупила глаза на Сигорда, не понимая, откуда на нее валится еще двадцатка.
– Сама же говорила про коммунальные услуги и свет.
– А-а, точно, да. Там как раз двадцатник и выходит, может немножко больше.