— Пусть у тебя получится. На этот случай мы нахлебниками не будем, а поможем…
— Нет уж! Храни Господь меня от вашей помощи…
— Замолкни и выслушай сначала, в чем будет заключаться помощь — предлагаемая, а не навязываемая. Выслушай. И на время короткого нашего сотрудничества запомни: больше меня и фортуну не искушай ультиматумами, не серди и не перебивай по-пустому.
— Хорошо. Чайку можно?
— Да. Вот слушай… А заодно и история вопроса вкратце.
— Как же они нас отпустили, пап? Дорого тебе это встало?
— Не знаю пока.
— Звонить будешь? Заявления писать?
— Нет. — Сигорд зевнул и содрогнулся. — По-моему — в данном случае бесполезно кому бы то ни было жаловаться. Это кошмарные люди.
— Угу, я как раз хотел тебе это сказать. Ты, пап, даже не представляешь… Я-то примерно понял расклады.
— И что?
— Практически безвыходная ситуация — если бодаться с ними. Но я могу попробовать.
— Есть выход, по крайней мере, он мне обещан. Даже два, но второй выход — мой, и я его попридержу на самый край.
— И что ты собираешься делать?
— Помогу им, чем смогу. Они собираются привлечь для меня четыре-пять миллиардов своих денег, чтобы я с их помощью ускорился в процессах и гарантированно вернул их «бабки» именно тем путем, каким они хотят. Все официально, все юридическое сопровождение через некого «Малоуна и К». Слышал о такой фирме?
— Конечно.
— И что? Нормально?
— Более чем вполне, это брэнд. Если и банки такие же — придраться не к чему.
— И банки нормальные, я с ними и до этого дела вел.
— Так в чем тогда может быть засада, пап? Чего они добивались захватами?
— Не знаю. Я только знаю, чего я не хочу: я не хочу и больше не буду плясать под чужие дудки. Никогда, ни за какие деньги, ни под каким страхом. Стой!!!
Ричард дал по тормозам — мотор как в стенку влип. Европа — умеют делать люди! Сигорд заскреб пальцами по защелкам на стенке салона и вынул, наконец, походный сиреневый жезл, с помощью которого Яблонски выполнял свои обязанности мажордома «на выезде».
— Я сейчас, сын…
Ричард настороженно оглядывался по сторонам: трущобы, свалка, мусорные кучи… Сигорд, тем временем, подошел к худому рыжему бродяге, расслабленно сидевшему на ящике возле обочины. Он узнал его: это был один из тех наркоманов, кто когда-то отнял у него сигареты и деньги, пытался поставить его на счетчик, один из тех…
— Здорово, Брысь! Узнаешь?
— Чего? — Брысь вскочил и с недоумением уставился на расфуфыренного штымпа, явно из шишек, невесть каким чудом попавшего в это забытое богом место… Или это кумар с ним вытворяет такие глюки, перед ломками…
Сигорд поднял над головой жезл и со всего маху обрушил его на рыжий череп. И тут же еще раз, поперек лица. О, как он мечтал об этом миге, как представлял его, в череде многих и многих подобных моментов мстительного торжества! Брысь молча схватился ладонями за лицо и осел на землю. Кровь немедленно проступила между пальцами и быстрыми ручейками заструилась вниз, на пыльную землю. Сигорд замахнулся было еще, но словно осекся… Плюнул в поверженного рыжего и заторопился к мотору.
— Ты что, пап?
— Да… Взбрык не по делу. — Сигорд вынул несвежий уже платок, тщательно протер им жезл и тут же, с брезгливостью на лице, выбросил за окно. К счастью, нарядный жезл не понес никакого видимого урона, главное, чтобы Яблонский не узнал и не заметил надругательства над вещью — вот было бы криков и попреков!.. Сигорд аккуратно вставил жезл на место, закрепил, еще раз погладил его пальцем: здесь он отомщен, один булыжник с души долой. А Яблонскому знать вовсе не обязательно, для чего еще может служить его рабочий инструмент.
— Яблонскому ничего не говори.
— И не собираюсь. Сам скажешь, если понадобится… И сколько понадобится.
— Верно. Знаешь, сын, там, в подвале… Одним словом, тот главный над ними тип, это тот, которого все ищут, за то, что он убил Леона Кутона.
— Знаю. Один раз его прихватывали, но он сбежал. Мы все еще к тебе едем?
— Да. Поужинаем вместе. Не против?
— Только за.
Глава четырнадцатая
В которой автор утверждает, что Время — это перемолотое в пыль вчера, осевшее на сегодня. Есть еще и завтра, но его пока нет.
И очередной стомиллионный раз, в ту часть планеты, что эпоха за эпохой, эра за эрой, беспечно омывается со всех четырех сторон темно-синими водами Южной Атлантики, пришла Весна.
Она пришла — и сущее от века в обустроенном мире вдруг потеряло обыденность, на короткие счастливые мгновения стало звонким, буйным, юным и свежим: воздух, небо, волны, камни и даже бесстрастный в своей неизбывности вечный солнечный свет, который, как известно, прародитель всего живого на живой Земле, в том числе и Весны.
— …сейчас, в компиляторы кое-что от себя добавлю.
— Порядок? Знаешь, Джеф, иногда я особенно остро воспринимаю странность и глубину жизни.
— А… что?
— Этот тип, Сигорд… я чувствую некое сродство с ним… Не сходство, а именно какое-то глубинное родство. Не тел и не душ, а даже непонятно чего. Кстати, мы их реально отпустили с миром — старика и его шустрого сыночка. Я ощущаю, что мне было бы интересно и несуетно поговорить с ним, поделиться пережитым, а ему со мной, но жизнь, как погонщик скота, разводит нас в разные стороны и сделать этого не позволяет.
— Сигорд — это которого вы привлекли помогать Нестору восстанавливать общак, финансового жучилу?.. Фондового, да, поправляюсь. Как это — вам не позволяет? По-моему, организовать это несложно, хоть сто раз, только скажите. Хотите, я организую? По-хорошему, без угроз. Мне бы тоже было любопытно выяснить, как он алгоритмы вычле…
— Нет, Джеф, не путай вошь с полушкой, тебя тут вообще не предусмотрено. Так вот, чтобы преодолеть предначертанное неизбежностью, кому-то из нас, ему или мне, пришлось бы сломать в себе нечто такое, что не чинится.
— Как это?
— Лень объяснять — как, повторяю: это сугубо личное.