Сигорд, глава и владелец «ДФР», в отличие от министров, заместителей министров, иных чиновников, имел право вкладывать свои средства куда пожелает, каковым правом он и воспользовался на абсолютно законной основе, с соблюдением всех принятых юридических норм и в рамках тех лицензий, по которым его фирма работает. Кроме того, он лично и его фирма никогда и ни с кем из чиновников ни одного из министерств ни разу не поддерживали деловых отношений, никого из них не имели в списке своих клиентов, это легко проверяется по архивам. Далее, если уважаемая комиссия сопоставит факты в их хронологической последовательности, то она обнаружит, что господин Сигорд выкупил варрантов на сумму в один миллион талеров, в то время как свободные средства фирмы, они же оборотные для нас, составляли свыше шести миллионов талеров и были употреблены на традиционные, то есть рутинные, то есть повседневные биржевые операции. Таким образом, рисковая составляющая инвестиционного портфеля ЗАО «Дом фондовых ремесел» не превышала семнадцати процентов от общего объема, следовательно, была даже ниже в среднем принятой на мировом биржевом рынке. Что? Да, и ниже, чем на отечественном, разумеется. У нас все чисто и честно, уважаемые члены комиссии и мы не меньше вашего заинтересованы, чтобы все участники, не только мы, играли по закону.
— Вы хотите пояснить свои слова по поводу «всех» какими-нибудь конкретными примерами, ссылками? Кто конкретно, в каких сделках и проектах был нечестен и преступал закон?
— Нет, это я на уровне мечты и общих пожеланий. Чтобы все были в равных условиях перед законом. Такова внутренняя политика господина Президента, об этом он неоднократно заявлял и предметно принимал и принимает соответствующие решения. Мы, наша фирма, очень заинтересованы в этой политике!..
— Но не настолько, чтобы их задабривать, ревизоров нюханных, давать им взятки и презенты. Молодец, Ян! Я чуть не разрыдался, слушая твою вдохновенную речь перед этими инквизиторами. Вот чего не хватало Джордано Бруно — убедительности и моральной поддержки со стороны господина Президента.
— Все-таки, вы циник, Сигорд. А я считаю, что мы честно отбоялись и отпереживались за свои четырнадцать миллионов, и даже с лихвой. Откуда мы могли знать, что это не слухи, а информация? Какая-то маникюрщица, какой-то подруге, от какой-то клиентки… Бред да и только.
— Но он принес нам деньги, этот бред.
— Оно верно. И все-таки, будь мы поувесистее, помясистее, господа из комиссии обязательно нарыли бы нам нечто фатальное: либо двоюродная племянница брата моей свояченицы работала уборщицей в одном из офисов «Фибойла», либо вы, с каким-нибудь министром, стояли рядом в очереди за бесплатными буклетами на сезонной распродаже… Им нужны жертвы и пожертвования, вот они и находят их про запас. Лишних попугают и отпустят за приличное вознаграждение, остальных свяжут — и на алтарь Немезиды, горлом к зрителям, как вы любите говорить… Просто шерсти с нас немного, вот они и не стали связываться. А так могли бы.
— Пока они нас два месяца вопросами мурыжили, мы еще двадцать пять миллионов заработали, Ян, удвоились и, таким образом, вернулись в прежнее состояние, в прямом и переносном смысле этого слова. Впрочем, инфляция и упущенное время делают нынешнее положение несколько менее привлекательным, нежели это было в прошлом году. Но! Предваряя возможные твои поползновения, я бы попросил тебя не переходить ко мне в мажордомы, а повременить еще квартал-другой. Или, может быть, ты вовсе передумаешь?
— Нет! Хочу в мажордомы. Но пусть пока поработаю на прежнем месте и в прежнем качестве, надо так надо. И еще, Сигорд, если наши дела будут улучшаться, как это и происходит ныне, а не ухудшаться, извольте привести в порядок, изменить свои жилищные условия, прежде чем они станут моим новым местом работы.
— А чем тебя твое, то есть, мое нынешнее не устраивает?
— Мое меня как раз устраивает, а ваше — нет. Во-первых, район ваш не из престижных…
— Что же мне, на набережной, с видом на Крепость жить, чтобы слева мост и справа мост?
— Хотя бы. А почему и нет? Вы человек с деньгами, а через несколько месяцев и вообще… Несолидно мне, также не обездоленному человеку, ездить в ваши трущобы и в эту конуру.
— Конуру! Миллион талеров — это тебе конура?? Раньше ты называл ее хоромами и на район никаких нападок не делал. Солидный буржуазный район, чистый, безопасный, чего тебе еще? У тебя такой же.
— Так то у меня, так то раньше: и работа была иная, и возможности ваши были поскромнее. Кроме того, мне нужен будет закуток вне моего дома, в пределах вашего нового жилья, где я мог бы разместиться автономно, на день и в ночное время, если понадобится. И можно дым чуть в сторону?
Сигрод помахал рукой, якобы разгоняя табачный дым, поухмылялся, покрутил головой…
— Тебе мат. В два хода. Хорошо, я согласен. Если через три месяца мы будем по-прежнему при фортуне — куплю. Но никто иной как ты этим займешься: продажей старого, покупкой нового, обустройством, переездом… И всем прочим ужасом. Это твое рабочее место, тебе и выбирать. Только, чур, девок в свой закуток в моем доме не водить. Что? Какой еще, к свиньям, бюджет покупки? Ближе к лету — да, определимся, сколько средств можно выделить под новое жилье, чтобы не в ущерб нашему капиталистическому развитию. Но не сейчас.
И пришло лето, и сколько ни уговаривал Сигорд своего младшего компаньона одуматься, по-хорошему уговаривал, без давления, тот наотрез отказался. Зато и новую квартиру он выбрал, как и грозился: на набережной Тикса, в одном из самых престижных районов Бабилона, с видом на древнюю Крепость, раскинувшуюся на противоположном берегу, на Кроличьем острове. Покупка двухсоттридцатиметровой одноуровневой квартиры на пятом этаже пятиэтажного дома обошлась в три с половиной миллиона талеров, ремонт и обустройство — еще миллион.