Я абсолютно не реагирую на сыновью логику, что, мол, даже если как-то и что-то – все равно грязь покинула руки и осела на полотенце…
– Полотенце ты будешь стирать позже, вручную, но лично, а сейчас перейдем к фасу. Загляни в зеркало, выстави вперед правую щеку… правую… да, и повтори насчет достаточной чистоты?.. С мылом, голубчик. Э! Да ты полотенце не тем краем взял, вытирай вот этим, которым чистые руки высушивал… О-о, брат… Помнится, ты у меня спрашивал, что такое политика двойных стандартов? Вот она и есть: для папы и мамы – руки чистые, а прикасаться к полотенцу после «чистых» рук – пусть Клинт Иствуд… А? Я уже мыл, сыночек, я чистыми руками держался за чистую морковку, чтобы ты знал. Но – изволь: беру мыло… мою… смываю… вытираю… Чисто? Что и требовалось доказать. Да идем, идем, не шумите! Мы тут в министерство иностранных дел тренируемся поступать!..
Решил я, все-таки, на перекладных до спортзала добираться, не стал рисковать мотором ради тренировки.
«Папа, а кто его убил?»
Гм… Тот еще вопросик. Да будь я проклят, если хотя бы примерно это представляю! В огромном спортзале народу – четыре человека, вместо обычных двух десятков, из музыкального сопровождения – только репродуктор, настроенный на первый общенациональный канал. По нему утверждается, что личность преступника установлена достоверно, что по тщательно подготовленному плану действовал уголовник из старинной террористической организации, но он только исполнитель, а все нити ведут за рубеж, через океан… У нас в Бабилоне, «через океан» – это всегда и исключительно Европа, как будто Аргентина и Берег Слоновой кости через речку… Или, там Вашингтон… Через океан – значит, англичане, а не греки и не поляки. Да только не похоже все это на правду, хотя бы потому, что уркам старого замеса не положено работать на государство, ни на наше, ни на чужое. Если же работал – значит, не урка. Если урка – значит, не работал, ни на наших, ни на англичан. В таких вещах мы все более-менее разбираемся, кто из «совоподобных» структур. И уж всяко в Службе и в Конторе знают об этом не хуже нашего… Говорят – значит есть у них план и резон. Но мне плевать – кто там, что там, какой резон, по какой причине… У меня в субботу свидание с одним господинчиком из Службы, мне надо кости и мышцы подразмять, точность в движениях подправить… Ой, болят мышцы-то… Хорошо, хоть, не кости…
Вернулся я домой, как и обещал, засветло. Тут меня мое семейство прихватило по полной программе, насчет того, чтобы с завтрашнего дня я снял их всех с домашнего ареста. Они осыпали меня аргументами с ног до головы, грозили и улещивали, подлизывались и обижались, а я только тряс головой и ушами… и все-таки не выдержал.
– Точно, что у них занятия в школе? Ты проверяла лично?
– С Эллиной классной разговаривала, совершенно точно. Они распорядились удвоить на эти дни школьную охрану и нас просят проявлять бдительность.
– Гм, гм… А если мы не пустим их в школу… Тихо оба. Тогда что? Нарушение дисциплины?
– Нет, Ричик. Они сказали, что до окончания траурных церемоний – на наше усмотрение, но рекомендуют не сбивать учебный процесс.
– Ну, папочка, ну пожалуйста…
– Давай, отпустим их? Ричик? Они же весь дом разрушат? И мне тоже бы надо съездить по адресам кое-каким? Ну, разреши?..
– Сговорились за моей спиной… Интриганы. Ладно… Тихо! – я сказал. После уроков сразу домой, и только вместе. Понятно?
– Понятно!
– Ур-ра нашему папочке!
– Да, дети, иначе наш папа превратится в страшного черного зубастого зверя и всех нас съест. Так… галдеж прекратили! Дети!..
– А кто их из школы встретит, если тебе тоже надо куда-то ехать?
– Я и встречу. Утром провожу, бегом в редакцию, бегом обратно. А во второй половине дня никуда не пойду, ни за хлебом, ни за соком, буду следить за их автобусом.
– Договорились.
Вот так и выпадают из времени: ума не приложу, каким медом в школе намазано, что дети туда просятся, имея возможность «откосить»? Они объясняют, что дома скучно, если нет возможности выходить в гости, или принимать гостей, или просто гулять на улице… Это весомый аргумент… Но – все-таки странные пошли времена.
На работе у нас абсолютный застой, и даже заказчики «адюльтерного» отдела не качают права, понимая форс-мажорные обстоятельства.
Расстрелы гангстеров и всяких там грабителей, насильников, злостных хулиганов, схваченных на месте преступления, стали чуть ли ни обыденностью, прямо по телевизору дважды показали сцену казни, копию той, что мы наблюдали однажды ночью возле площади Победы. В силу этого, практически невозможно проводить никакие оперативные мероприятия ни по какой из наших тем: военные, дорвавшиеся до безнаказанного судопроизводства, – озорной народ, перепутают с преступниками, за руки, за ноги раскачают – и на Луну. Заказывай потом специальные молебны по невинно убиенному имя рек. Мой отдел – мог бы трудиться, казалось бы, но заданий сверху нам не спускают, я ведь нечасто работаю всю тему «от и до», в большинстве случаев – обтачиваю какую-нибудь вспомогательную деталь из общей чужой проблемы… Это означает, в свою очередь, что в обозримом будущем рассчитывать на премии не приходится, голый оклад – д-дзынь мелко-мелко… Хорошо еще, если сам оклад будет, без задержек… Впрочем, мгла потихонечку рассасывается: мобильные трубки основных провайдеров уже включили, хотя и с предупреждением, что они могут прослушиваться, в рамках проводимых розыскных мероприятий. И то хлеб. Мало-помалу, банкоматы заработали, но цены магазинные не хотят уползать обратно в кастрюлю… Вот вам и военная диктатура: цены на хлеб примять не могут. Будем надеяться дальше: как пообещал нам новый Господин Президент Мастертон, военные патрули, комендантский час, расстрелы и тому подобные чрезвычайные прелести – ненадолго, он ручается в этом перед нацией словом Президента. Поверим же ему – лишь бы поскорее.
А тут и суббота подошла… Была у меня мыслишка – взять кого-нибудь из ребят для подстраховки, но потом я же и устыдился ее: во-первых, нечестно будет, мы же с этим Борелем один на один договорились… А во-вторых – времена лихие: за эти дни «пожар-вокзал» на улицах слегка ослаб, но военных самосудов пока никто не отменял, мало ли – загремим в непонятное с этой дракой? Я, в таком бубновом случае, за себя и по делу отвечу, а привлеченный мною конфидент – за что? Даже деньги ведь не предложишь за такое, неловко… А если и предложишь, и если возьмет – на фиг мне такой секундант и союзник?