Владимир Сергеевич заносит ручку над очередным листом бумаги.
– Лизу вообще-то Яся Васильевна нанимала, – говорит Лиза.
Бабушка всегда говорит ей: “Старайся постоять за себя!”
– Хм-м, а ведь и верно. Жаль Ясю: мало ей проблем с Федькой-идиотом, еще ищи теперь новую прислугу. – Его ручка снова замирает над бумагой, раздумывая над следующим словом.
– Уборщицу. Лиза не прислуга. Уборщица.
– Да-да, конечно-конечно. У тебя достоинство. А ты хоть понимаешь, почему ты работу получила? – Владимир Сергеевич с силой отодвигается от стола. – Понимаешь, что Яська тебя пожалела? Уперлась: “Давай возьмем! Хорошая ведь девочка, старательная! Такая же, как Феденька. Ну кто ее еще возьмет?” Сил не было слушать ее нытье! Согласился, только отстань. И посмотри, как ты с ней поступила! Как отблагодарила за доброту! А я так и знал, что с тобой будут проблемы! Таким, как вы с Федькой, вообще не место среди нормальных людей. Вас надо с рождения в клиниках держать, для вашей же собственной безопасности!
Лиза стоит и слушает звон своих браслетов; он звучит все громче.
– И для вашей заодно, да? – еле слышно говорит она.
Владимир Сергеевич вдруг вскакивает. Его лицо покрывается противными багровыми пятнами:
– Да если бы не Яськино упорство, дурацкая эта упертость, я бы давно Федьку в спецучреждение спровадил, а то на нее уже без слез не взглянешь, совсем себя запустила: “Федечка, Федечка!” А Федечка мало того что идиот, с которого нельзя глаз спускать ни днем ни ночью, так еще и орет постоянно, а кому понравится такой аттракцион? “Больной ребенок профессора Дервиента!” “А отчего вы, профессор, сыну не поможете?” Приходится отбрехиваться: “Этика врачебная запрещает. Его наблюдают лучшие специалисты.” Я же не могу клиентам объяснять каждый раз, что его лечить бесполезно! Что это просто генетический мусор! Что бы там она себе ни думала, ему совершенно все равно, где находиться: дома с мамочкой или в больничке. А потом бы – бац, и госпитальная инфекция какая-нибудь. И Яська вся горюет, а я бы ее утешил – собачку бы ей завел. Сейчас нельзя собачку, Федька ей голову открутит и сам же орать будет. А не стало бы Федьки, можно было бы и собачку. Но теперь ни собачки, ни прислуги, потому что прислуга сошла с ума окончательно. Городит всякую ерунду, полицию зовет. Чтоб ты знала, бывали и поздоровее люди – репутацию мою очернить пытались, клиентов меня пытались лишить. И знаешь что?
– Что? – немедленно отзывается Лиза, каменея внутри.
– А то, что ничего путного из этих попыток никогда не выходило, – хохочет Владимир Сергеевич, сжимая и разжимая кулаки в карманах брюк. – А правдолюбы эти бесстрашные отправлялись туда, куда им и дорога.
– А куда им дорога? – заинтересованно спрашивает Лиза.
– Туда же, куда всем этим зайцам! Всем этим сладким зайчикам со спастикой! Туда же, куда и тебе! На Банную гору вам всем дорога! В оградки с крестами! – вдруг кричит Владимир Сергеевич. – Я, такие как мы, мы медведи – понимаешь? Мы – тьфу, какая пошлость, но лучше не скажешь! – мы санитары леса! И выживают в этом лесу только сильные зайцы! Зайцы-бойцы! Они вырастают и становятся нашими соратниками-медведями, становятся бок о бок с нами! А остальным не место в нормальном обществе, поняла? Тебе не место! И Федьке тоже, чтоб ты не подумала, что я лично против тебя что-то имею. И вы оба очень скоро отправитесь, куда и положено.
– То есть на Банную гору? – уточняет Лиза.
– Например, на Банную гору, – серовато соглашается Владимир Сергеевич, внезапно усевшись и уже дописывая что-то.
– А каким образом Лиза с Федечкой туда отправятся, если не хотят? – настойчиво спрашивает Лиза.
– А совершенно неважно, чего хотят Лиза с Федечкой! Важно, чего хочу я и чего хотят другие нормальные люди. – Владимир Сергеевич снова отвлекается от записей. – И когда мы скажем, что ваше место – в психушке, кто посмеет нам возразить? Кто скажет слово против?
– Вещи! Они всегда будут на Лизиной стороне!
– Послушай, что ты несешь, Лиза. – Владимир Сергеевич трет лоб, смешно шевелит нижней челюстью – влево-вправо, влево-вправо. – “Вещи нам помогут!” Они что, устроят акцию протеста? Подпишут петицию? Выступят в суде? Это же бред, Лиза.
– В суде – выступят, – вдруг говорит Лиза, стараясь придать голосу больше уверенности.
– Положим, они бы могли, – вдруг соглашается Владимир Сергеевич. – Но ты, умница, их отмыла, отчистила, а самые важные вообще выбросила, так что оставшимся больше нечего сказать. Они преспокойненько соврут, и делу край.