В 1990 г. МДГ выдвинула в качестве своего проекта нового Союзного договора «Договор об образовании Европейско-Азиатского Союза Республик» Е. Майминаса. Майминас — профессор из ЦЭМИ, учитель вышеупомянутых «молодых экономистов». Примечательно, что заместителем главы Оргкомитета конкурса МДГ, на котором был избран проект Майминаса, был его ученик А.Головков. Он был также одним из восьми членов жюри. Еще одним членом жюри был Бурбулис.
В проекте Майминаса сахаровский пункт о праве автономий на самостоятельное вхождение в Союз было предложено оставить на усмотрение республик. «На усмотрение» были оставлены и все остальные вопросы — за образец проекта была подчеркнуто взята аморфная модель западноевропейской интеграции. По проекту Майминаса, каждому субъекту Союза предлагалось самостоятельно выбирать произвольный набор функций, которые он готов передать на союзный уровень в отдельных областях: международных отношений, обороны, экономики и пр. А также право впоследствии набор этих функций произвольно менять… Иначе говоря, предлагалось слабо жизнеспособное образование, мало чем отличающееся от нынешнего Содружества независимых государств.
В апреле 1991 г. с благословения Горбачева начался Новоогаревский процесс, предполагавший создание мягкой федерации (позже авторами замененной на конфедерацию) и вводивший опаснейший принцип уравнивания в Союзе автономий с республиками, предложенный Сахаровым. Новоогаревскую провокацию сорвал ГКЧП.
ЦЭМИ, между тем, перешел от институциональных наработок к экономическим. В августе 1991 г. вышеупомянутый ученик Майминаса Головков познакомил Бурбулиса с Гайдаром. Бурбулис лоббировал его кандидатуру перед Ельциным. И в сентябре Гайдар и группа экономистов ЦЭМИ (Шохин, Головков, Шкаратан и др.) начали подготовку проекта экономических реформ. Шкаратан вспоминал об этой работе: «Настрой у нас был один: нам нужна великая Россия, а не великий Советский Союз».
При этом ЦЭМИ был не только кузницей «молодых экономистов», но и подлинной лабораторией социально-экономических идей перестройки. Все тот же Майминас сформулировал концепцию исторического пути развития России, основывавшуюся на существовании особого русского социально-экономического генотипа (СЭГ). Данная теория разрабатывалась Майминасом, по его утверждению, с 1963 г. Теория СЭГ гласила, что доминантные русские ценности — державность, соборность и общинная уравнительность — мешают русским нормально работать и иметь частную собственность, что приводит к мессианству и революциям.
Тот факт, что русское общество регулируется не законами, а православными нормами, был подмечен еще в XIX в. историком В. Ключевским — но со знаком плюс. Затем в начале XX века идеолог российского либерализма П. Струве выдвинул идею укрепления идейных основ русского общества путем развития капитализма и частной собственности. Струве утверждал, что частная собственность воспитывает уважение к праву, государственной власти, патриотизм народа, так как изначально слово «патриот» означало «человека, который сидит прочно на унаследованной родовой земле».
На Западе идеи Струве активно изучал советолог Р. Пайпс, разоблачавший «неполноценность» России по причине «исторического отсутствия частной собственности». Идею Пайпса подхватили еще несколько советологов и политологов типа Бжезинского. Наследие Струве развивалось и в среде белоэмигрантов. «Народно-трудовой союз» считал его одним из своих учителей. Работы Пайпса о Струве публиковал «Вестник русского христианского движения», впервые напечатавший «Архипелаг ГУЛАГ» и возглавляемый внуком реформатора Н. Струве.
В этом ряду либеральных предшественников идейным «ноу-хау» Майминаса было обоснование — в целях перехода к капитализму — необходимости длительной и болезненной «перестройки» самого «русского генотипа»: «Подобную перестройку пережила Япония, начиная с «Мэйдзи исин» 1867–1868 гг. и особенно после Второй мировой войны… Я полагаю, что со сменой поколений и в России произойдет отход от привычного типа развития, и он будет определяться иными экономическими, политическими, социально-психологическими факторами. В общей форме можно сказать, что это будет связано с возрастанием ценности человеческой личности. Меня радуют любые, тем более нарастающие, признаки такого поворота, пусть пока не столько в политике верхов, сколько в поведении низов, особенно молодежи. Они изживают комплекс раба, вколоченный опричниками Грозного, своеволием Петра, николаевскими чиновниками, кровавым террором большевиков».
Благодаря Майминасу идея «изжития комплекса раба» и изменения «русского генотипа» стала достоянием не только школы либеральных историков (Пивоваров — Сванидзе) и культурологов (Ракитов), но и молодых экономистов-практиков, непосредственно делавших перестройку.
Идея изжития «раба» полностью совпадала с идеей НТС о «советском рабстве». И НТС явно не остался в стороне от клубов «Перестройка». Так, один из активистов ленинградского клуба А. Сунгуров рассказывал о своем знакомстве в начале 90-х с членом Руководящего совета НТС А. Штаммом и установлении с ним тесных политических отношений. Сунгуров вспоминал: «Он помог мне связать дореволюционную Россию и ее лучших представителей — и современную, постсоветскую Россию. В начале девяностых годов, когда я был председателем комиссии Ленсовета по науке и высшей школе, мне пришлось ездить по Европе и США, и именно от него как от одного из руководителей НТС получал рекомендации, которые открывали мне двери к очень интересным людям… Штамм давал мне координаты НТСовцев, когда я в те годы много ездил по разным странам. И я видел тех НТСовцев, которые пробирались в 41-м году, чтобы установить контакт с «зелеными» партизанами Белоруссии. Для меня было открытие, что, оказывается, было мощное «зеленое» движение: лидеры партизанских отрядов были против немцев и против большевиков». (Имеются в виду находившиеся на службе у СС отряды лжепартизан, такие как отряд Мартыновского. Эти отряды ужасали даже гитлеровцев, даже служивший у Власова Г. Ламздорф вспоминал: «Мартыновский был сущим зверем»…)
Таким образом антибольшевистская «дореволюционная Россия» устанавливала связь с «Россией либерально-рыночной», и «молодые экономисты» из ЦЭМИ оказывались «связным» на этом «перекрестке».
С помощью Сунгурова пути Бурбулиса и Штамма быстро пересеклись. Весной 1993 г., в ответ на идею Бурбулиса создать в стране сеть аналитических центров для выработки стратегии развития России и ее регионов, Сунгуров учредил (вместе с другим бывшим членом клуба «Перестройка» М. Зибертом) петербургский филиал фонда «Стратегия». Фактически, как рассказывал Сунгуров, устав «Стратегии» был написан членом Руководящего совета НТС Штаммом. Штамм на протяжении пятнадцати лет был вице-президентом петербургского отделения бурбулисовской «Стратегии».
Теория Майминаса об изменении «русского генотипа» продолжает сегодня вдохновлять либералов. Даже возвращение к державничеству при Путине является в глазах учеников Майминаса лишь подтверждением его «провидения» о «трудных путях смены русского генотипа».
Так, после президентских выборов этого года Ясин, ранее уже называвший Майминаса своим «самым любимым другом», подобным «старшему брату или отцу» и утверждавший, что открытия последнего «достойны Нобелевской премии», заявил: «Нужно позвать оппозицию, собрать круглый стол… Мы сегодня находимся в точке начала пути демократизации…». На вырвавшееся у корреспондента «Опять в начале?» Ясин выдвинул неубиенный тезис: «Мой друг, профессор Ефрем Майминас когда-то мне говорил, что у каждого народа есть свой социально-экономический генотип. В нем заложены вещи, из которых мы сразу выскочить не можем. В России 70 лет была советская система, да и крепостное право не так давно — по историческим меркам — отменили. Что вы хотите?».