Все вроде ясно как день. Большинство «с соответствующим уровнем компетенции» — не компетентно ни в чем: ни в курсе литературы, ни в ювенальной юстиции. Большинство — это «косные народные массы», требующие воспитания и облагораживания… Большинство — это обыватели с комплектом заблуждений и предрассудков, всегда враждебные в отношении «новых культурных, социальных и политических веяний» (вероятно, имеются в виду новые стандарты по литературе, выставки Гельмана, ювенальные технологии и раздел России вместе с РПЦ на удельные княжества?). И кто же должен воспитывать это косное, темное большинство? А как вы думаете? — меньшинство, конечно. Которое, конечно, компетентно во всех вопросах, не имеет предрассудков и всегда открыто всему новому, даже если это новые способы самоубийства. И тут — та-та-та-там! — меньшинство обнаруживает, что его предали! Кто же? Это государство в лице Путина. Раньше-то Путин был на стороне меньшинства, он «генерировал свою повестку» дня, независимую от чаяний большинства. А теперь — ужас-ужас-ужас! — он вроде переходит на сторону большинства, перестает играть в «европейца»… Рятуйте, граждане! Прогрессивное меньшинство остается без руководящей роли и поддержки государства! А-а-а-а!
Думаете, мы слегка перебираем? А вот нам так не кажется. Потому что весь этот описываемый нами концерт — это и есть один сплошной крик «А-а-а-а!». И повод к панике — тоже один: Путин повернулся лицом к Большинству и даже в чем-то его услышал и с ним согласился. Это ли не трагедия для Меньшинства? Которое привыкло чувствовать себя полновластным хозяином в стране, с Большинством не считаться и вытирать об него ноги?
Этот мотив сквозит в большинстве (67%) негативных публикаций о Съезде. Но точнее всего его выразил один из прошлогодних лидеров Болота Сергей Пархоменко, который в 14 часов 42 минуты 9 февраля (то есть когда еще не закончилась первая половина Съезда) опубликовал на сайте «Эхо Москвы» довольно-таки панический пост, контрапунктом которого была фраза: «Это они новую «Поклонную гору» устраивают, только гораздо, гораааааздо, большего масштаба. И не одноразовую, а долгоиграющую». То есть прямо проводит аналогию между митингом на Поклонной горе и Съездом в Колонном зале. А что такое был митинг на Поклонной горе? Это было первое за последние годы и пока единственное явление стране Большинства — оказавшееся совершенно неожиданным для меньшинства. Пархоменко усматривает в Съезде родителей нечто подобное Поклонной — то есть опять явление ненавидимого Большинства. И ведь вряд ли он повторяет за С. Е. Кургиняна? — нет, это он сам увидел. Увидел — и испугался. И все они увидели — и испугались. Некоторые — до судорог.
Конечно, они испугались не самого по себе Большинства, которое они презирают, считают быдлом, анчоусами и пр. Они испугались того, что у Большинства появился голос — в лице С. Е. Кургиняна и Движения «Суть времени», и что к Большинству начала очень медленно, понемногу, но поворачиваться власть — в лице В. В. Путина. Одновременно — в силу физических законов — отворачиваясь от меньшинства. А что может меньшинство без поддержки власти? Вы правильно догадались!
Вот очередной истошный крик: некто Иван Черкасов, представляющийся как «партнер фонда Hermitage Capital» пишет в блоге на «Эхе Москвы» «Кургинян — это кричащее внутреннее «я» сегодняшнего Путина. Он высказывает вслух то, что сам Путин пока сказать громко не решается. Но скоро и это пройдет. Поэтому стоит вслушаться в то, что вещает этот человек, так похожий внешне на Берию».
Надеюсь, все понимают, что господин Черкасов вряд ли так хорошо знает Путина, чтобы судить о его внутреннем «я». Это и есть проекция — когда свои (в данном случае) страхи человек приписывает другому. Безумный страх этого Черкасова в том, что Путин повернется к Большинству (а значит, и к Кургиняну). И он этот страх «вешает» на Путина. А уж всплывающая внутри этого кошмара господина Черкасова фигура Л. П. Берии (с намеком на репрессии, естественно) — это, наверное, что-то личное, глубоко интимное из жизни партнера фонда Hermitage Capital. Но компот получается неплохой: тут тебе и страшный Путин большинства, говорящий через Кургиняна, и Берия с репрессиями… Ужас!
В некотором смысле апофеозом (у нас в школе в таких случаях говорили «апофигеем») всей этой истерики может выступать публикация в Le Monde: «Появление «национального лидера» в Доме Союзов подводит черту под обещанной модернизацией. Отвернувшись от креативного класса, стремящегося к справедливости и свободе, правящая военно-политическая элита сделала ставку на ханжество, замкнутость и ненависть ко всему иностранному». А? То-то и оно!
Вернемся опять к результатам нашего небольшого контент-аналитического исследования. Следующей по степени неприятия после новых образовательных стандартов в нашем рейтинге идет РВС. Созданное на Съезде «Родительское Всероссийское Сопротивление» очень мало обсуждается в исследованных публикациях. Наверное, это в какой-то степени оправданно: организация только создана, обсуждать еще, по сути, нечего. Однако общий баланс-то — отрицательный! Не правда ли, интересно?
Отрицательный баланс складывается потому, что все силы пишущей и комментирующей братии сосредоточены на том, чтобы как можно быстрее и ярче опорочить новую организацию. А как опорочить то, чего еще нет? Но для креативного класса это не проблема. Ведь для борьбы со смертельным врагом все средства хороши, не правда ли? И нам торжественно открывают «страшную тайну» о родственных связях между лидером «Сути времени» и РВС, нам бесконечно
Что ж, все это может производить на кого-то впечатление, наверное, но только до того момента, как РВС не заработает в полную силу. В конце концов, нам не привыкать — точно так же выли и поводу «Сути времени» два года назад. А сейчас — мы провели Съезд родителей России, который вызвал совершенно реальную панику и истошные вопли в рядах белоленточников и всей либеральной тусовки. Потому что теперь «Суть времени» — сила. Еще не очень мощная, но уже очень страшная для врагов. Так же будет и с РВС.
Кстати, следующим пунктом в нашем анализе идет сама «Суть времени». Ой, как ее не любят… Но рассказать об этом придется в следующий раз.
Социальная война
Семья: от Сталина до перестройки
Сталинская система заложила огромный запас прочности не только для государства (которое разрушают и обворовывают более 20 лет), но и для российской постсоветской семьи
Вера Сорокина
Следующий период семейной государственной политики начался после смерти Сталина и продолжился вплоть до распада СССР. Государство «смягчает» свое участие в построении и нормировании семейных отношений. И переводит свое участие в новое качество. Речь теперь идет не о директивном жестком управлении семейной жизнью («семью строить только так и так, а иначе мы вас накажем!»), а о достаточно деликатной опеке, исходящей из принципа: «Хотелось бы, чтобы вы так-то и так-то строили свою семейную жизнь. Но — вам виднее! Мы теперь исходим из этого!».
В 1954 была снята уголовная ответственность за подпольный аборт (аборт разрешен по медицинским или социальным показаниям). Государство, признавая материнство основной социальной функцией женщин, охраняя и поощряя его, ввело в законодательство следующее положение: «в целях охраны здоровья женщины предоставить ей право самой решать вопрос о материнстве». Но одновременно с разрешением абортов государство через законодательство, предоставление социальных льгот, кампании в газетах, культуру, через формирование общественного мнения поднимало престиж женщины-матери.
Мы уже писали о высоком государственном признании многодетных матерей. В 1944 году впервые в отечественной истории были утверждены орден и звание «Мать-героиня». За советское время орденом было награждено 431 тыс. женщин, родивших и воспитавших 10 и более детей. В постсоветское время орден не вручался. Что означает вовсе не отсутствие матерей-героинь, а отражает отношение государства к такого рода героизму. Также в советское время более 4 млн женщин были награждены орденом «Материнская слава», свыше 10 млн матерей — «Медалью материнства».