Итак, оппозиционное власти выступление невозможно, если оно проводится в Колонном зале Дома Союзов. И если на него приезжает глава государства. Куда бы ни приезжал глава государства и в чей бы адрес он ни произносил хвалебные слова, субъект, в адрес которого они произносятся, автоматически перестает быть оппозиционным!
Только для стягивания воедино всей извергнутой в связи с нашим воздействием субстанции подчеркну еще раз, что Волга впадает в Каспийское море, дважды два равно четырем, а Колонный зал Дома Союзов не кремлевский закрытый Дом приемов, а фирма, живущая за счет сдачи зала в аренду по вполне умеренной цене. Что эта фирма охотно сдает этот зал всем, кто готов заплатить эту цену. Что пользовались этим залом все оппозиционные партии, включая КПРФ. Что денег на снятие этого зала нужно гораздо меньше, чем для проведения какой-нибудь белоленточной тусовки в суперпрестижном отеле. А значит, аргумент: «Раз вы в Колонном зале заседаете, значит вы не оппозиция» (или «под столь неформальное дело, как мероприятие «Сути времени», выделили аж Колонный зал»), — ничем не отличается от выкрика «Вы отвратительный толстяк», адресованного человеку, чья худоба для всех очевидна.
Завтра любые десять представителей так называемого среднего класса необременительным для себя образом скинутся, и им предоставят Колонный зал. Только кто в нем заседать будет?
В связи с окольничаньем по нашему поводу господ Зюганова и Сванидзе, я уже говорил о том, что в 2009 году президент России Д. Медведев посещает «Новую газету» и источает в ее адрес комплименты. Называя ее единственной нелижущей и так далее. Что позже он же, находясь в том же статусе, посещает телеканал «Дождь». Тот самый, который сейчас так выкручивается, пытаясь вменить нам особую роль на шествии 2 марта — при очевидном отсутствии всякого нашего присутствия на этом событии. Конечно же, это делается не с высокого одобрения, а просто так — по причине особой независимости «Дождя», его неподкупности и тяги к правде. Подкрепляемой, как теперь все знают, магическими пассами господина Будберга, по случайности являющегося супругом госпожи Тимаковой и одним из спонсоров нашей неподкупной оппозиционной журналистики.
Почему такая роль Будберга и такие действия Медведева не приводят к тому, что «Новая газета» и «Дождь» перестают являться в глазах высокоморальных наших «протестантов» подлинно оппозиционными органами?
Почему Удальцов, который не только взял подряд у Таргамадзе, но и попросил на встрече с президентом Медведевым, произошедшей весной 2012 года, о неконституционном продлении его, Медведева, президентских полномочий, дабы не допустить к власти ужасного Путина, — не перестает быть для нашей просвещенной публики «непримиримым оппозиционером»? Ведь эта публика так честна, так высокоморальна!
Кстати, о честности. Я специально направил письмо Д. Муратову, главному редактору «Новой газеты», дабы показать, какую хрень несет его работник А. Колесников по поводу якобы сказанных мною слов. Понимая, что эта хрень уголовна наказуема, представляет собой полную, стопроцентную ложь, а также ахинею, демонстрирующую, что ни Самарина, реализовавшая вначале эту активку, ни Колесников вообще фишку не рубят и не понимают, какую общеизвестную элитную тусовку, специфически обсуждавшую российскую культурную матрицу, я имею в виду, — Муратов откликнулся. Если вы хотите понять, что такое «гадящее сердце», то прочитайте, как именно он откликнулся. Что именно написал в номере от 01.03.2013 г., не постеснявшись озаглавить это «Ответом редакции». Он признал, что его работник Колесников — наглый враль, абсолютный невежда и клеветник, подпадающий под соответствующие статьи. Но при этом он кривляется так, что никакому Смердякову или Фердыщенко не снилось — разве что Мармеладову, говорившему: мол в это время «я лежал пьяненькой-с». Может, он и вправду на каком-то сундуке валялся, этот малообразованный идиот. Только беда-то в том, что мы знаем, на каком сундуке он валялся. На сундуке Будберга. А также кое-кого еще.
Но ладно — Колесников из «Новой»… Кстати, его тезка из «Коммерсанта» все то же самое изложил верно, слово в слово… И этим завоевал право на кривляние по поводу изложенного — кривляние, более сообразное духу обязательной для определенного сословия пантомимы. Ладно, Сванидзе… Ладно, Минкин… Ладно, Самарина и другие… О многочисленных клопах, набухающих подворотной пакостью и извергающих ее на своих поклонников, и не говорю.
Но Фролов из «Советской России» — этот-то зачем так подставляется, демонстрируя единство заказа (понимаете? — единство заказа!), получаемого «Эхом Москвы», «Новой», «Независимой» и другими СМИ, и заказа (да-да, заказа!), получаемого «Советской Россией»? Пусть Фролов дурочку не валяет. Мы знаем школу советского журнала «Коммунист». Знаем и тот круг людей, в который он тогда входил и продолжает входить сейчас. И кураторов этого круга знаем.
Мы провели потрясающую разведку боем. Можно было десятилетиями наблюдать за телодвижениями определенного зоопарка, который некоторые, по аналогии с зоопарком имени лорда Пальмерстона, именуют зоопарком имени Филиппа Денисовича Бобкова, и не получить о нем полного представления. А в результате нашей разведки мы уже в следующем номере завершим комплексное описание этого любопытнейшего и масштабнейшего явления.
До встречи в СССР!
Экономическая война
Торговые войны — 2
Державы-метрополии рассекали границами колониальных владений территории исторического проживания единых племенных и родовых групп. А затем провоцировали трансграничные конфликты
Юрий Бялый
Военная составляющая торговых конфликтов за рынки сбыта и источники товаров и сырья в Новое время была особенно явно выражена в эпоху колониальных захватов. Причем, далеко не всегда речь шла о прямых вооруженных столкновениях колониальных держав-метрополий.
Типичный случай — тот, когда державы-метрополии договаривались между собой о колониальном разделе сфер влияния и подписывали соответствующий договор, но каждая из «высоких договаривающихся сторон» при этом, что называется, «держала фигу в кармане». Суть «фиги» состояла в том, чтобы границами колониальных владений рассечь территории исторического проживания единых племенных и родовых групп.
А затем чиновники и бизнес-корпорации метрополии провоцировали трансграничные конфликты — например, по благим мотивам «воссоединения племени» или «изгнания чужаков». И начинали — руками населения колонии — войну, суть которой заключалась в расширении рынка сбыта товаров метрополии, а также росте поставок из колонии пряностей, черного дерева, слоновой кости или рабов.
Яркий пример — определение колониальных границ в Африке в XVII–XIX веках. Решения по этим границам принимались не просто без ведома и согласия африканских народов. И их не просто, как иногда пишут, «проводили по линейке». Эти границы, как правило, устанавливались именно так, чтобы в будущем провоцировать трансграничные конфликты. Аналогичным образом были проведены границы в Северной Африке, Юго-Западной Азии и Юго-Восточной Европе в ходе раздела Османской империи после ее обрушения в Первой мировой войне.
При этом народы делили между разными странами, как подчеркивают этнологи, явно поперек логики исторических мест проживания арабов, персов и тюрок, шиитов, суннитов и христиан, вплоть до средних и малых этносов и конфессиональных групп.
Колониальная эпоха закончилась, на дворе XXI век. Но установленные в давние колониальные времена границы, рассекающие родственные народы и объединяющие народы конфликтующие, играют свою роль в провоцировании межгосударственной напряженности и конфликтов до сих пор — в вооруженных и торговых войнах вокруг Судана, Сомали, Ливии, Мавритании, Конго, Уганды, Ирана, Ирака, Кувейта, Сирии и так далее.
Еще один тип торговых войн колониальной эпохи — исключительные льготы, которые одна из сторон торговли предоставляет своим корпорациям в ущерб всем другим сторонам.
Один из примеров — деятельность во второй половине XVI века английской «Московской компании», которой британское правительство передало монопольное право торговли с Россией. И которая ввиду острой потребности Москвы в промышленных товарах, выторговала для себя не только льготные пошлинные режимы, но заодно и фактические тарифные запреты на торговлю с Россией для своих европейских (прежде всего, голландских) конкурентов.