В этом, пожалуй, основная, коренная разница между «тамошними» и «тутошними». «Тамошний» — это вечный турист или в лучшем случае — дачник-квартирант. У него нет своего дома, а есть номер в отеле или съемное жилье, за неполадки в котором он готов выставить массу претензий соседям и хозяевам, но не себе. Потому что турист и дачник — это не тот, кто трудится и служит, а тот, кого обслуживают. Он тут проездом и временно, и хочет, чтобы это мимоезжее существование среди чужих людей было для него легким или, по крайней мере, не слишком напрягающим. Турист-дачник не вникает в жизнь чужой для него страны глубоко, не пытается по-настоящему понять «аборигенов», не привязывается ни к кому и ни к чему надолго, для него окружающее — всего лишь череда приятных или страшных впечатлений, которые можно занести в блокнот или сфотографировать. Недаром фотоаппарат и блокнот-молескин для заметок и зарисовок — непременные атрибуты субкультуры хипстеров — тех, кто составлял изрядную долю «болотных протестантов». Существенный минус в жизни туриста по призванию — ощущение себя «голым среди волков». Окружающее — экзотические джунгли, населенные чудовищами и дикарями, которые норовят или съесть тебя, или вовлечь в свои странные и опасные для здоровья обряды. Ты не субъект происходящего, ты объект внешних непредсказуемых воздействий, а потому тебе частенько бывает очень страшно жить.
«Тутошний» — хозяин в своем доме. Он четко представляет себе, зачем он здесь. Для него вокруг все родное, близкое и понятное, а если что-то ему непонятно, то он приложит все усилия, чтобы понять — ведь без отчетливых знаний о том, как и что в твоем доме работает, ты не сможешь содержать дом в порядке и тем более не починишь сломанное. Если «тутошний» протестует, то не только и не столько потому, что борется за свои ущемленные кем-то права, а потому что ему больно видеть разруху и страшно видеть, что поезд несется по рельсам к разобранному мосту. В отличие от «тамошнего», он не тешит себя надеждой вовремя соскочить, потому что он не пассажир, он член поездной бригады, он в ответе за поезд и его маршрут, даже если никто не выдал ему форменной фуражки. Он имеет мужество и желание взять на себя ответственность за то, что творится в его стране, которая никогда не будет для него «этой страной». «Тутошний» — активно действующий субъект реальности. Ему тоже бывает не по себе, но его страх не имеет ничего общего со страхом потерпевшего кораблекрушение, которого волны швыряют, словно щепку, в ночном океане. Ему приходится бояться не только за себя и свою семью, а потому даже страх не парализует его, а придает энергии. Он не ждет никаких спасателей извне, не апеллирует ни к загранице, ни к городовому, он сам — спасатель, у него есть его долг и его работа.
Быть «тутошним» — значит ясно видеть истинный смысл и истинную цену вещей. Быть хозяином, тружеником, воином и строителем. Быть своим в своей стране, деревом, а не сухим листком, несущимся по ветру. И в этом — трудное, но высокое счастье.
Обсуждать это эссе, вписывая его в свой аналитический эпос, я буду в следующем номере.
Экономическая война
Торговые войны — 5. В мировом кризисе
Еще до кризиса (и тем более в кризисе) в сфере глобальной экономики неуклонно росло взаимное недоверие всех ко всем. И в особенности — недоверие более слабых игроков на мировых рынках к более сильным игрокам и к глобальным организациям вроде МВФ и ВТО
Юрий Бялый
С 2007 г., после начала и в ходе углубления мирового экономического кризиса, интенсивность и размах торговых войн резко возрастают. Многие страны — члены ВТО решили «спасаться» введением протекционистских мер, включая заградительные тарифы и квоты на импорт. Расчет при этом был простой: пока конкуренты отреагируют жалобами в ВТО, да пока пройдет расследование ВТО (а оно, как правило, занимает от 1 до 3 лет), да пока ВТО примет обязывающее решение по отмене этих мер — глядишь, кризис завершится, и проблемы «рассосутся сами».
Однако уже к началу 2009 г. стало ясно, что кризис не завершается и проблемы не рассасываются. И что конкуренты, даже обращаясь с жалобами в ВТО, не ждут вердикта, а принимают ответные — симметричные или асимметричные — протекционистские меры.
По данным отчетов Секретариата ВТО, спад оборота мировой торговли в 2008 г. составил 10,3%, а в 2009 г. — 12% (общие потери за два кризисных года — 21%!). Как признал Генеральный директор ВТО Паскаль Лами, это худший показатель с 1945 г. Хотя Лами одновременно заявил, что в 2010 г. ВТО рассчитывает на «разворот» кризисных тенденций и на рост оборота мировой торговли примерно на 10%.
При этом Лами напрасно взывал к нормам ВТО и предупреждал об опасности протекционизма, способного разрушить систему глобальной торговли, — призывы не помогали. А президент США Б. Обама напрасно дожидался благотворного эффекта для американской экономики от огромных денежных вливаний в обрушивающиеся банки и корпорации, о которых мы говорили ранее, — кризис нарастал.
В январе 2009 г. Обама представил в Конгресс и Сенат законопроект с пакетом антикризисных мер под говорящим слоганом «Покупай американское». Протекционистский «замах» этого пакета был настолько скандальным, что сенат часть его мер отверг. Сенаторы заявили, что такой американский вызов миру даст основания для обвинений США в развязывании глобальной торговой войны.
Однако торговая война шла своим ходом, и взаимные обвинения в ней сыпались со всех сторон.
В 2010-м — начале 2011 г., вопреки прогнозу Лами, 10%-ного роста объема глобальной торговли по сравнению с 2009 г. не произошло: рост оказался примерно вдвое ниже. Но и этот рост был отчасти «статистической пустышкой», связанной с неучтенной девальвацией значительной части мировых валют в ходе накачки национальных экономик «антикризисными» деньгами. А одновременно выяснилось, что лишь в странах «большой двадцатки» мировой экономики (G20), число прямых дискриминационных протекционистских мер, ограничивающих свободу торговли, за 2010 г. увеличилось с 360 до 420 и продолжило расти.