Видимо, Родина больше не ждет от нас ратного подвига, она обиделась и устала ждать. А мы вновь чувствуем, что отечество в опасности, и думаем, как из него убежать…»
Ну, красиво. Красиво. Едко. Думай. Всё так просто.
«Я не хочу в Америку, я хочу в СССР. Я буду до последней капли крови мужественно стоять в очередях…»
А если до последней капли крови надо будет не в очередях стоять? А ведь надо будет. Ведь если не понятно, что надо будет, то лучше не затеваться вообще.
И дальше он говорит уже: «стоять в очередях за колбасой, ходить на субботники и носить… транспаранты…» То есть заниматься тем, что он, в принципе, презирает. Но он готов в это вернуться, потому что то, что он имеет, — это ещё гораздо более отвратительно.
Нельзя в таком настроении… «Ты не продашь слона», как говорят в анекдоте. Там говорят:
— Как у тебя-то дела?
— Ты знаешь, я очень беден, мне плохо, но у меня есть слон. Это такое счастье! Это такое огромное существо, он меня так хоботом ласкает, он столько дел за меня делает!
— Слушай, продай мне его!
— Да, нет! Никогда! Ну, это же мой брат! Это мой друг.
— Ну, за миллион долларов! Я богат, но несчастен.
— Нет, ну, что ты!
— За три!
— Нет, нельзя!..
— За десять!
— Ну, хорошо. За десять — возьми.
Через сколько-то времени:
— Ну, что? Как слон?
— Отвратительно! Нагадил на паркет, разломал всю мебель, раздавил любимую собаку.
— Слушай, ты меланхолик, мизантроп. В таком настроении ты никогда не продашь слона!
Так вот, в таком настроении никуда не вернёшься.
«Учиться коммунизму никогда не поздно, да и учиться даже не надо, а только повторить…»
Извините! Ему придётся учиться и учить других.
«Утром встать под слова старого гимна, съесть ломтик талонной колбасы, купить за три копейки билет… гордо пройти проходную…»
Надрыв.
«Я буду ударником коммунистического труда… и добровольно стану покупать билеты… ДОСААФ… Я никого туда не зову, я ухожу один…»
Ну, в этом есть элемент суицидальной тоски, но только с такой тоской ничего нового не устроишь.
«Мы откопаем Леонида Ильича, оживим его, поцелуем в любое место и завешаем… пусть… шамкает нам… Это надежно убаюкивало… и незачем было будить».
Мы с вами переживаем новый и сложнейший этап. Этап, когда вот эти настроения придётся переплавлять во что-то другое. Мы не можем отбросить эти настроения. Не можем хихикать по их поводу. Не можем плюнуть на них. Мы должны их принять. Но если мы просто примем их — нам кранты по полной программе.
Мы должны это принять и алхимически переработать. Это надо переплавить во что-то совершенно другое, гораздо более новое и страстное. Для этого нужны политически по-другому образованные люди. Для этого нужны социальные лидеры. Для этого нужна настоящая ткань, собранная из когерентных социальных лидеров. Для этого нужно, чтобы люди отрекались «от себя для себя, но не для России». Для этого нужно, чтобы живая связь между ними и исторической личностью была восстановлена, и чтобы они могли полюбить с подлинной силой. Вот это всё называется «починить сломанный хребет», снять надлом, преодолеть регресс, преодолеть аномию, преодолеть все те обертона слабости, которые в этом существуют.
Наступает время великой силы, которую каждый должен найти в себе.
Поздно цацкаться со своими слабостями. Поздно капризничать, поздно комплексовать. Всё поздно. Всё в прошлом.
Нужно взять лист своей жизни, на котором вот такие зюзюли (рисует), положить этот лист на вот эту карту угроз (см. рис. 1) … Повторяю вам — я не знаю, что будет, когда я выйду с этой передачи, какие новые известия меня ошарашат… Посмотреть на всё на это, порвать — и на чистом листе написать одно слово: «Борьба». Без шуток. Без постмодернизма. Всерьёз.
Великий, огромный, коллективный труд, в котором нет места эгоизмам, играм, комплексам, конспироманиям, — ничему. Все всё могут. Того, что уже состоялось в наших рядах, достаточно, чтобы, сделав ещё 10–12 шагов, прийти к настоящей, подлинной цели. Но для этого надо понимать, что каждый следующий шаг будет сделать в 10 раз труднее, чем предыдущий. И что вот эти настроения — предпосылка, увлечься которой так же пагубно, как и расплеваться с ней.
Надо пройти третьим настоящим путём — между отрицанием этого, пожиманием плечами, фырканьем… Нет ничего более тупого и глупого в политике, чем фырканье, капризность, привередничество, перебирание: «Вот этот импульс такой, а этот другой». Есть импульс — и слава богу.