Но это все неинтересно. Вообще неинтересно. Потому что никакого Магнитского как самостоятельно действующего фактора нет. Нет Магнитского как героя-одиночки, который противостоит ужасной криминальной системе. Нет этой картинки. Эта картинка выдумана, высосана из пальца. Она потрясающим, вопиющим образом не соответствует реальности и существует только в мозгу у американских пропагандистов и их российских приспешников — больше ни у кого… Ну, у совсем наивных людей. Потому что все понимают, что Магнитский, являясь работником (а отчасти уже и партнером) некоей юридической фирмы Firestone, работал на транснационального магната Билла Браудера и обеспечивал его дела. Это не герой-одиночка, а часть системы Браудера.
И это понимают все, кто занимался данным делом хотя бы один день. Этого нельзя не увидеть, понимаете? Это не где-то там, на периферии картины. Чтобы это узнать, не надо копать 10 метров под землю. Это так же ясно, как то, что Волга впадает в Каспийское море.
Гораздо интереснее, кто такой Браудер. Все кричат, что он внук Генерального секретаря Компартии США. Это небезынтересно, потому что все, надеюсь, понимают, кто такие были Генеральные секретари Компартии США. Они должны были существовать там, в США, и они должны были существовать в диалоге с нами (как, например, господин Хаммер). Это очень амбивалентная ситуация, двузначная. Больше о ней говорить не хочу. Не считаю, что то, что Браудер является внуком Генерального секретаря, что-нибудь тут особенно значит.
Гораздо важнее (но тоже не самое важное) то, что господин Браудер занимал очень высокое место в совсем высоких транснациональных группах. В такой, например, структуре, как «Соломон бразерс». И уже тогда, в самом начале ельцинской эпохи, сразу после 1991 года занимался инвестициями в Россию. То есть грабежом, прошу прощения. Это синонимы на 1992 год.
Но и это не так важно. Я не хочу копать до конца связи «Соломон бразерс» и Браудера, потому что дело это темное. Бывает так, что люди сначала работают в какой-нибудь компании, потом уходят из нее и занимаются своими делами. Бывает по-разному.
Но есть другая, абсолютно очевидная вещь. Она заключается в том, что этот Браудер — по сути, шеф Магнитского. Дело Магнитского как таковое тоже не существует — это часть дела Браудера. Было оно выделено в отдельное производство или не было — это чисто юридическое крючкотворство. Все понимают, что дело Магнитского — это часть дела Браудера. Сам Браудер об этом говорит, все об этом говорят. Снова подчеркиваю: я сейчас хочу заниматься очевидными вещами.
Так вот, есть вторая очевидная вещь, которая заключается в том, что сам Браудер является партнером еще более крупной международной транснациональной акулы империализма (как говорилось когда-то — между прочим, не без справедливости), каковой являлся Сафра, банкир Сафра.
Поскольку все надо доказывать, то я хочу что-то зачитать.
В 1996 году Уильям Браудер в партнерстве с совладельцем банка Republic National Bank of New York (не путать с Bank of New York — это другой банк) Эдмондом Сафрой создал инвестиционный фонд «Эрмитаж».
Это вымыслы Кургиняна? Это происки антиамериканской газеты «Завтра»? Это информация из Te Washington Post («Te Washington Post», США, 13.06.2006). В ней говорится: «Деньги, инвестированные Hermitage, к концу прошлого года выросли в 24 раза и росли вдвое быстрее, чем российская биржа».
Достаточно «Вашингтон пост»? Кто-нибудь будет спорить, что фонд «Эрмитаж», на который работал Магнитский, был совместным проектом Сафры и Браудера? Да никто не будет спорить! Это очевидно.
Когда он был создан? Ась?! В 1996 году. Для чего он был создан в 1996 году? Для инвестиций? Что такое инвестиции в 1996 году? Было изобретено такое замечательное средство, как Государственные казначейские обязательства (сокращенно — ГКО). И вдруг выяснилось, что в стране ничего не надо делать: не надо землю пахать, не надо металл производить. А надо просто взять деньги, купить ГКО… и у тебя будет… ну, когда сколько: когда 100% в год, когда 200% в год. Это сумасшедшие суммы. Что, по определению, есть пирамида, только создаваемая не «МММ» как частной структурой, а государством. Ельцинским государством в 1996 году под выборы (это все знают) была создана эта машинка под названием «ГКО».
И все обалдели: бери, вноси и богатей. Все были осчастливлены этим «великим деянием».
Поняв это, Сафра и Браудер создали этот самый фонд «Эрмитаж», который стал заниматься ГКО и крайне недооцененными нашими активами. Но прежде всего — ГКО.
Дальше. Банк Сафры (который, подчеркиваю, не надо путать с Bank of New York — это другой банк) Republic National Bank of New York сыграл в этой истории с ГКО очень важную роль. То есть эту важную роль сыграли вместе Браудер и Сафра как партнеры по «Эрмитажу».
Так вот, «Эрмитаж» спекулирует, спекулирует, спекулирует ГКО, наращивает средства в 24 раза, вдвое быстрее, чем биржа. Но любая пирамида (а ГКО — это очевидная пирамида) рушится. Она же не может не рухнуть. И она начинает заваливаться.
Людям не совсем молодым это должно быть памятно до боли. Она начинает заваливаться… Тогда правительство, которое и без того находится в крайне тяжелой ситуации, просит у Международного валютного фонда кредит, который берется под стабилизацию экономики, но на самом деле очевидным образом связан со стабилизацией ГКО. Это кредит в 4,8 миллиарда долларов.
Чубайс привозит этот кредит и, глядя своими честными глазами в телевизионную камеру, говорит о том, что теперь все в порядке — с ГКО ничего не будет. В эту секунду я позвонил всем, кому смог, и сказал: «Выводите деньги из ГКО. Немедленно! Хоть ночью!»
Утром все рухнуло. Почему? Об этом наиболее подробно говорит итальянская газета «Република» в статье «Как обманули МВФ» летом 2000 года, потом это растиражировали все крупнейшие мировые газеты.
Что было сказано? Зачитываю: «Из Федерального резервного банка Нью-Йорка (счет № 9091) 4,5 млрд. долларов стабилизационного кредита были переведены на счет № 608555800 в «Рипаблик Нэйшнл Бэнк оф Нью Йорк» Эдмонда Сафры, предназначенный для стабилизационных операций ЦБ России. До российского дефолта, 27 июля, на этом счету было 400 млн. долларов. Во время дефолта счет вырос до 21,5 млрд. долларов, а 24 августа на нем осталось 300 миллионов долларов. Куда делись эти деньги, включавшие кредит МВФ, неизвестно».[43]
Что значит «неизвестно»? Вам СВИФТом приходят деньги из Федерального резервного банка (счет № 9091) на вот этот длинный счет в Republic National Bank of New York, понимаете? Они сюда приходят. Они целевые. И они сюда пришли для стабилизационных мероприятий. Потом они исчезают в неизвестном направлении.
И как они могут исчезнуть в неизвестном направлении? Что значит — они исчезли в неизвестном направлении? Приехали самосвалы без опознавательных знаков и вывезли оттуда кэшем 4,8 миллиарда долларов? Нет, они с какого-то счета ушли на другой счет. Потом с этого счета на третий счет. И по какой-то цепочке начали бегать. Но эти цепочки отслеживаются. И ведь есть кто-то, кто давал распоряжения.
Вся эта ситуация носит международный характер. Это самая крупная международная афера века. Самая наглая. Самая беспардонная. Задевающая всех: международные финансовые круги, репутацию МВФ, репутацию Федерального резервного банка, всех прочих.
Наглецы смотрят невинными глазами и говорят: «Не знаем, куда делись деньги. Двое сбоку, ваших нет. Не знаем». Мир воет. Они честными глазами смотрят и говорят: «Не-а. Без понятия. Черт-те куда, в воздух. Испарились».
Тогда все-таки ФБР начинает более или менее активно интересоваться данным вопросом. Настолько активно, что товарищ Сафра пугается, что было для него непростительной слабостью. Он пугается и сообщает ФБР, что он сейчас начнет рассказывать подробности о счетах и проводках русских денег. И дает эти показания больше года. А в декабре 1999 года… (Если кто не помнит, все эти скандалы с ГКО, и обрушения, дефолт происходили в 1998-м… Был такой премьер-министр Кириенко. И вот он, кстати, «кувыркался» потом с дефолтом. А потом его назвали «киндер-сюрпризом». После него с большим трудом пришел Примаков.) Так вот, в 1999 году этот единственный источник знаний о том, куда же все-таки ушли деньги, гибнет при странных обстоятельствах в своем специальном бронированном бункере в Монте-Карло.