— Я не знаю… может, моя любовь и вправду эгоистична, и низменна… и не дотягивает до своего божественного предназначения. Но… она есть во мне, именно находясь в пути, я это остро ощутил. В дороге это как-то легче понять. Любовь есть во мне, и она больше и лучше, чем я сам. Я уверен, что любовь не иллюзия, она живёт у меня в груди, она реальна. Уж, какая есть…
Ящер удовлетворённо кивнул:
— Мне нравится твой ответ. Наивный, но честный… Даже не знаю, что с тобой делать. С одной стороны, таким нужно давать шанс… Ну хорошо, допустим, я тебя отпущу. Но нужно ещё решить куда.
— Что это значит?
Половиной оставшегося лица Андрей расплылся в подобии улыбки:
— Я поясню. Вот ты говоришь, что любовь реальна. Хорошо. Но тебе нужно знать, что у реальности есть много мерностей и все они вполне себе сущностны. К примеру, вот мы разговариваем сейчас с тобой, а через минуту ты проснёшься и поймёшь, что это всего лишь сон. Совершенно другая действительность, в которой ты лежишь в спальном мешке на холодном каменном полу и мечтаешь выбраться отсюда. А наш разговор останется в этой реальности, и ты его быстро забудешь. Какое-то время у тебя будет сохраняться ощущение, что ты увидел во сне что-то важное, что необходимо запомнить. Хотя бы вспомнить для начала. А потом и оно пройдёт. Но, от этого наш с тобой разговор не исчезнет в небытие. Он есть, он состоялся здесь. Где это здесь, лучше не спрашивай, во-первых, всё равно не поймёшь, а во-вторых, это не важно, на самом деле.
Ящер — Андрей опять улыбнулся половиной лица, и тонкий длинный язык очень быстро выскочил и исчез между его острых и тонких как иглы зубов.
— А важно, на самом деле, следующее. Когда ты опять уснёшь, скажем, от усталости через несколько часов, то ты попадёшь в следующую реальность. В мир, где вообще не существует никакого провала в Пермском крае и соответственно, никуда вы с друзьями не спускались, и вам не пришлось блуждать в отчаянье по скалистым тропинкам над бездонной пропастью в сплошном сером тумане. И вообще ты окажешься на диване, рядом с любимой женой, в своей тёплой и уютной квартире. И всю жизнь будешь задаваться вопросом, настоящее это или тоже сон? Или ещё вариант, разбежишься и прыгнешь в пропасть. И столкнёшься совсем с другой реальностью. И вот теперь главный вопрос.
Андрей-Ящер прищурился, язык снова засновал туда-сюда между зубов-игл:
— Какая из этих четырёх реальностей настоящая? Та, в которой мы беседуем, та, в которой ты проснёшься один в бездонном провале, без надежды на спасение, та, где ты находишься дома в безопасности, но с полным пониманием, что всё это иллюзия? Или та, в которой ты решишь прервать этот замкнутый круг и познать, что там за чертой? И какую бы ты предпочёл, если бы у тебя была возможность выбора?
Игорь почувствовал, как угасает мелькнувшая надежда. Эта тварь из бездны, древнее божество или кем там оно является, не отпустит его. Оно продолжает играть с ним свои игры, в которых ему никогда не выиграть. Едкое, пронизывающее отчаянье разлилось мазутом в душе. Ему стало ужасно жалко, что он так и не дозвонился до Алины, так и не сказал ей самое главное… Ведь это так просто. Ну почему такие простые и такие важные вещи мы всё время откладываем, совершенно не беспокоясь, что времени может уже и не остаться?
А потом его захлестнули горькие мысли о том, как же она будет теперь без него? Она же такая не приспособленная к этой жизни, такая наивная и хрупкая. Он вспомнил, как рассматривал её руку, держа в своих руках. Маленькая, с тонкими пальчиками, она казалась такой беззащитной в его больших и грубых ладонях. Теперь она останется одна и некому будет позаботиться о ней. Мятущееся в груди беспокойство о её судьбе вытеснило страх за собственную жизнь.
Ящер терпеливо ждал. Немигающие глаза словно читали всё происходящее в душе Игоря.
Игорь поднял глаза и встретился взглядом с Ящером:
— Знаешь, это неважно, в какую из реальностей ты меня отпустишь. В любой из них моя любовь будет настоящей.
Ящер закрыл глаза и кивнул, принимая ответ.
…Тонкий дымок вился ровной струйкой над углями умирающего костра. Солнце ещё не встало, но уже светлело небо, и ночная тьма неохотно отступала, прячась в тени деревьев, в завалах из павших сучьев и под корневищами выворотней.
На лесной опушке стояли две палатки, на земле у угасающего костра сидел, поджав под себя ноги, человек. Рядом с костром лежали заготовленные с вечера сухие ветки, но человек не подбрасывал их в огонь, утренняя прохлада не беспокоила его. Его взгляд был прикован к струйке дыма, а мысли были далеко от этого места. Человек ждал.