— Дело! — она истерично хохотнула. — Дурак сопливый! Ты хоть понимаешь, что любое это ваше дело женщина в конце концов возненавидит?
— Вот как? Слушай, а ведь ты сама к ним пошла. Ну да. Ты проследила меня до клуба. Не на своей машине. На такси. Поэтому я тебя и не срисовал. Ты стала искать. Ты стала спрашивать. Ты наткнулась на Дарью. И рассказала ей, что я пропадаю каждые третьи сутки. Дарья вампир низкого пошиба, глупый, с генетическим сбоем. Но она не идиотка, она сложила два и два… Вот так ты и вляпалась. Лучше бы ты мне изменила, женщина, ей-богу!
— Что?! Ты животное тупоголовое! Мразь! Скотина! Я была верна тебе, мерзавец!
— Верна? Ты ведь меня предала, Светик!
— Предала?! Ха! А я не боец твоего отряда, придурок! Дело у него!.. Я не хочу быть придатком твоего дела!
— А я не хочу быть придатком твоего тела, — ответил Георгий. — Или придатком твоего понимания жизни, твоих буржуазных благ. Впрочем, о чем это я? Я перед твоим приходом этим как раз ими и занимался. Суши заказал. Это не доставка в домофон трезвонит?
Никакого звонка домофона не было. Но Света на секунду отвлеклась и отвела взгляд от Георгия. Этого ему хватило. Он оперся одним коленом о пол, схватил посудомоечную машину и запустил ее по полу в Свету. Грохнул выстрел. Пуля ушла в потолок. Сверху посыпалась штукатурка. На пол кухни полилась вода из разорванного шланга. Света упала, как сломанная кукла. Кольт, описав дугу в воздухе, упал на пол зала.
— Вот ведь!.. — Георгий не закончил фразу. Он полез в нишу, в которой стояла посудомоечная машина, и перекрыл воду. Потом он извлек из ниши черный увесистый пакет. Из него он достал два пистолета и коробку с патронами. Он не спеша зарядил обоймы обоих пистолетов и четыре запасных обоймы. В коробке оставалось еще несколько патронов. Он ссыпал их в полиэтиленовый пакет и небрежно бросил коробку на пол. Потом он подошел к Свете, придавленной посудомоечной машиной, переступил через нее и сел на корточки у ее изголовья. Он шлепнул ее по щеке и она пришла в сознание, тут же скривившись от боли.
— Ну, как ты себя чувствуешь, привлекательная и сильная? — спросил он, достал из пакета один патрон и продемонстрировал ей. — Здесь, в каждой такой разрывной пуле бромид серебра. Смертельная, как выяснилось, штука для твоих хозяев. Нас не то чтобы очень много, но достаточно. Я каждые третьи сутки заступаю на дежурство. Твоих хозяев обнаруживают везде. Все о них узнают. Это делают те же дежурные в свободное от основной работы время. Но чаще это делают наблюдатели и аналитики. И потом дежурные их уничтожают. Довольно эффективно. Так-то.
— Ты дурак, — слабым голосом сказала Света. — Они и правда везде. Они живут долго. Вам скоро конец, потому что они всем заправляют, Геша.
— Если бы они всем заправляли, милая, — вздохнул Георгий, — за нами бы охотилась милиция, полиция, ФСБ, ЦРУ и прочая. И твой сегодняшний демарш был бы не нужен. Нет, Светик, тут все сложнее. Они еще только пытаются везде пролезть. Им надо сделать все незаметно. Тихо-тихо. Знаешь, почему? Потому что их мало. Очень мало. В этом-то и соль. Ты вот думаешь, что ты вытянула счастливый билет? Нет, возможно, что тебе что-то и обломится. Но ты ведь слуга, понимаешь? Чем больше они стараются получить власти, тем больше слуг. А чем больше слуг, тем меньше благ на каждого. Закон сохранения! Слуги — расходный материал. Ты вот сейчас лежишь с перешибленными ногами. Ты калека. Ты уже не нужна. Тебе что, сказали, что тебя укусят, и ты станешь вампиром? Будешь жить вечно? А ты знаешь, что все это глупости? Кстати, тебя лечить вряд ли стали бы, даже если бы ты справилась с заданием. Такие дела.
— Надо было сразу стрелять, — зло прошипела Света.
— Это точно, — вздохнул Георгий. — Но ты же не боец, Светик, сама сказала. Ты просто запутавшаяся баба. Чайник, хоть и сволочь. А чайники никогда не стреляют сразу. Вот тебе еще одно доказательство, что они никогда не были людьми. Они не понимают, как мыслят и как чувствуют люди. Иначе они бы никогда не поручили это дело тебе. Разве тебе нужна была моя смерть? Тебе и силы-то с привлекательностью хотелось не то чтобы очень. Тебе эффекта хотелось. Моего морального посрамления. Срам и правда вышел. Только немного не того свойства. Полежи теперь под шведской чудо-техникой, калека.
Георгий встал и пошел в спальню. Он оделся, приладил оружие, покидал свои пожитки в большую спортивную сумку, заглянул в ванну, собрал свои туалетные принадлежности и снова подошел к Свете.
— Хотя мне заступать только полночь, — сказал он, — но я, пожалуй, пойду. Можешь пока пользоваться квартирой.
— Что со мной? — спросила Света. Ее бил крупный озноб.