— Энциклопедия, значит, — злорадно прошипел Артем.
— И что же? — ничуть не смутился Аванес. — Пусть и энциклопедия. Нашим новоявленным почвенникам неплохо было бы почитать для начала хотя бы энциклопедии. Ведь только тогда самобытность чего-либо стоит, когда это самобытность пути к чему-либо универсальному. А вы все переворачиваете с ног на голову. Эта ваша самобытность…
— А ваша? — неожиданно перебил Георгий. Аванес замялся, чем не преминул воспользоваться Артем.
— Сколько бы вы ни приводили успевших набить оскомину цитат, — сказал он, — это не прибавляет вам убедительности. Так называемая универсальность, которую вы так настойчиво пытаетесь противопоставить самобытности, на самом деле, еще, может быть и не универсальна вовсе. Где доказательства? Почему это изобретенные совсем недавно по историческим масштабам Западной Европой принципы должны всеми безусловно приниматься как универсальные? Странная получается универсальность, которая не вбирает в себя уникальный опыт истории самых разных цивилизаций, а корежит его, отменяет, обесценивает!
— Господи! — воскликнул Аванес. — Это же безответственный дискурс! Ну вы сами-то послушайте, что вы такое говорите!
— А что я такого говорю?
Артем вскинул руки, по левому запястью вниз от ладони скользнул браслет изящных «Rado», обнажая небольшую по размерам свежую татуировку из четырех древних рун. Артем вскоре опустил руки на столик, и манжеты сорочки закрыли татуировку, но Георгий еще несколько секунд смотрел на его левую кисть. Не обращая на него внимания, собеседники продолжали спор, а Георгий на какое-то время утерял нить разговора.
— Что скажете, Гера? — вопрос Артема вывел Георгия из ступора.
— Простите, о чем?
— Об этой самой опасности.
— Я думаю, — отозвался, вздохнув, Георгий, — что есть опасности и пострашнее. Вы, надеюсь, меня извините… У меня сегодня еще… Увидимся.
Он встал из-за столика, подозвал жестом официанта, попросил его записать заказанное на его счет и, еще раз кивнув Аванесу и Артему, пошел к выходу. На улице он, не сделав и пары шагов, остановился, достал мобильник и долго смотрел на него, как будто его неведомым образом успокаивали очертания аппарата.
— Нет-нет, — пробурчал Георгий себе под нос. — Ты сегодня будешь только записной книжкой.
Он осмотрелся, отыскивая взглядом таксофон, обнаружил его в десяти метрах от входа в кондитерскую. Пока Георгий шел к таксофону, он рылся в карманах в поисках телефонной карточки. Она нашлась во внутреннем кармане пиджака рядом с портмоне. Георгий попал карточкой в приемную щель не с первого раза. Порывшись во входящих SMS-ках, он отыскал нужный ему номер телефона и набрал его на железных кнопках таксофона. Последовало пять длинных гудков, прежде чем Георгий услышал в трубке ровный голос:
— Слушаю.
— Мне нужен отпуск, — быстро сказал Георгий. — Немедленно.
— Ты… Ты почему… Откуда ты звонишь? — голос на том конце стал строгим.
— Я звоню из таксофона, — ответил Георгий и поспешил прибавить: — Только попробуй положить трубку!
— Ладно, — спокойно сказал голос. — У тебя одна минута двадцать секунд.
— Мне нужен отпуск, — повторил свою просьбу Георгий. — Хотя бы на три недели. Нужен прямо сейчас.
— Ты же знаешь, что это невозможно, — голос приобрел отеческо-укоризненную интонацию. — Только не сейчас. Не сейчас.
— Именно сейчас! — почти крикнул Георгий. — Ты слышишь, что я говорю тебе? Ты вообще слушаешь, когда я тебе что-нибудь говорю?!
— Ты…
— Не перебивай меня! Я шесть с лишним месяцев живу без исповеди и причастия. Я по горло набит скоромными обедами и поганым кофе. У меня уши болят от того, что я слышу каждый день, когда я не на дежурстве. Я вижу их повсюду. Я… У меня галлюцинации по-моему начались. Мне напиться хочется. У меня…
— Тебе хочется напиться или исповедаться? — голос был слегка насмешливым.
— Это не смешно, — хрипло произнес Георгий. — Я сорвусь. Ей-богу, скоро сорвусь.
— Ну хорошо, хорошо, — голос смягчился. — Я постараюсь что-нибудь придумать. Через неделю. Да, попробую через неделю. Позвони через неделю. Только не звони на резервный номер.
— Ты по основному не ответишь, — глухо сказал Георгий.
— Отвечу, — заверил голос.
— Скажи мне, — Георгий облизал губы. — Серый… Сергей… Это точно?
— Точно, — тихо ответил голос и тут же набрал силу, в нем прорезались нотки назидания. — И именно поэтому мы сейчас должны…
Георгий не стал слушать и повесил трубку на рычаг. Он отошел от таксофона и отдышался.
— Все, — сказал он сам себе. — Все, успокойся. Просто успокойся.