Семнадцать часов после ритуала
— Ну, давай же, пожалуйста, дыши! — сквозь толщу сознания проникали взволнованные слова. А дальше пришел кашель. Ловкие руки быстро перевернули ее на живот и поддерживали, пока Григория не выкашляла всю воду из легких.
— Сумасшедшая, что же ты творишь? — Вайтран с такой силой прижал девушку к себе, что дышать снова стало тяжело.
— Рене, — прошептала Гри, — пожалуйста, отпусти!
— Прости! — и снова это прости! И снова он отсаживается от нее на два шага и сцепляет пальцы в замок, будто боится случайно дотронуться.
Отдышавшись, Григория огляделась. Они сидели на берегу, рядом с тем злополучным мостиком, одежда и волосы были сухие, значит, Рене воспользовался магией.
— Спасибо, что спас меня, — не глядя на Вайтрана сказала Гри. — Не знаю, что на меня нашло.
— Ты сначала как зачарованная шла к воде, я подумал, что-то увидела, и двинулся следом. Зачем ты вообще пошла на мосток? Даже странно, что дошла до конца, не провалившись раньше.
Девушка неопределенно пожала плечами. Не говорить же, что хотела утопиться, но передумала в последний момент.
— Гри, зачем ты туда пошла? — напрягся Рене.
— Какая тебе разница? Утром мы все равно умрем, так есть ли смысл ждать? — с деланным безразличием спросила Григория и с вызовом взглянула на собеседника.
— Ты это серьезно? Решила не дожидаться, подействует ли ритуал? — Вайтран вглядывался в нее, видимо, не веря услышанному.
— А почему он не должен подействовать? Нам все объяснили преподаватели, жрец подтвердил факт брака, какие у нас есть варианты? Ты даже поцеловать меня не смог, не говоря уж о каких-то вспыхнувших чувствах! — Григория сорвалась на крик, не в силах больше сдерживаться. Целый день держалась, и к чему это привело?
— Наличие чувств должно быть обоюдным, если ты забыла, — решил напомнить парень.
— А почему ты так уверен, что у меня не могло возникнуть симпатии к тебе за этот день, когда я увидела тебя не как бесчувственного отличника-истукана, а как заботливого брата и сына? — не успокаивалась Гри.
— И я тебе так сильно понравился? — с недоверием спросил Рене. Издевается что ли?
— Хватит! — девушка вскочила, не собираясь отвечать на столь провокационный вопрос. — Я помню обратную дорогу, дойду до телепорта и вернусь к отцу, он, наверное, с ума сходит, а я тут, с тобой, зачем-то…
Григория подобрала подол юбки, не думая о своем внешнем виде, стремительно направилась обратно в храм, обходить его по саду не было ни сил, ни желания. Она влетела в здание и прикрыла дверь. Запал иссяк, а вместе с ним и вся ее решимость. Отчаяние, спрятанное за бравадой, прорвалось наружу, девушка села на пол, закрыла лицо руками и разрыдалась. Может жаль, что она не утонула? Отмучилась бы уже. А теперь снова это выматывающее ожидание смерти.
— Гри, прости меня, — тихий шепот и осторожные объятья были столь неожиданными, что девушка замерла, как пойманная птица, а потом столь же отчаянно забилась. Пришел тут со своими утешениями!
— Прости, — повторил Рене, — я дурак, признаю.
— Очень рада за тебя. Осознание — первый шаг к изменению! — Гри не прекращала вырываться.
Хватит с нее, она только и делала, что шла ему навстречу, а до этого терпела его хамское поведение. И как ей в голову взбрело, что у них может что-то получиться?
— Отпусти меня!
— Нет.
Короткий решительный ответ, а потом…
Потом он просто обхватил ее лицо ладонями и поцеловал, не жестко, не требовательно, а так мягко и нежно, что отстраниться не было ни сил, ни желания. Он покрывал поцелуями еще не высохшие от слез щеки, подбородок и снова ловил губы. Его пальцы следовали за губами, зарывались в волосы, пропуская пряди, медленно спускаясь на шею, линию ключиц, погладили спину. Григория сама не заметила, когда успела обнять и прижаться к Рене. Осознала она это, только когда он остановился сам, уткнувшись в ее шею губами. Он шумно дышал и продолжал держать ее в объятьях. Гри не удержала и провела рукой по его волосам, всегда хотела узнать, какие они на ощупь? Мягкие и шелковистые пряди рассыпались между пальцами, многие девушки позавидовали бы. От такого незамысловатого прикосновения Рене ощутимо вздрогнул, и Гри убрала руку.
— Снова будешь извиняться? — тихо спросила она.
— За то, что сделал — не буду.
Его шепот щекотал шею, а потом он так неожиданно легонько прикусил ее за мочку уха, что вздрогнула теперь девушка, но совсем не от боли.
— А за то, что хотел бы сделать тебя своей настоящей женой прямо здесь и сейчас, наверное, нужно.