— Как фикция? — Григория ошарашенно посмотрела на жреца, — но Вы же сами сказали, что видите отметку брака на ауре!
— Да, отметка есть, но это отметка о расторжимом браке. Поскольку ритуал брака истиной любви был проведен без соблюдения всех необходимых составляющих, то он закрепился в виде самого обычного брака, которым могут скреплять узы все желающие, независимо от наличия магического дара, — пояснил жрец.
— Так что не переживай, дочка, — отец поудобнее перехватил ее за руку, — сейчас мы идем в ближайший храм и отметку стирают с твоей ауры!
— Не спешите, граф Давьенг, — наконец включился в беседу декан. — Вы же прекрасно знаете, что расторгнуть брак так просто можно, только если он не консумирован, — и хоть лицо его по-прежнему было серьезным и даже суровым, Григория по взгляду поняла, что магистр откровенно развлекается за их счет. А ведь было совсем не смешно!
— О чем Вы говорите! — возмутился отец. — Какая консумация? Григория, скажи, этот оборванец не посмел до тебя дотронуться?
Гри смотрела на Рене и с ужасом понимала, что он не просто не собирается вмешиваться, его взгляд, совсем недавно такой теплый и ласковый, сейчас был тяжелым и даже жестким. Демоны! Неужели он так и будет отмалчиваться и не попробует ей помочь? И объяснять такое девушке, пусть она и стала женщиной, совсем не пристало! Муж он ей, или? Или не муж…
— Отец, — подбирая слова начала Григория, — мы ведь думали, что от этого зависят наши жизни, что у нас нет иного выбора, понимаешь? Мы не знали… — она умолкла наткнувшись на еще более злой взгляд Рене. Да, если бы он знал, что они не умрут, наверное, никогда не прикоснулся к ней!
— Ты хочешь сказать, — не веря начал отец, но тут, покачнувшись, схватился за сердце, — что позволила этому охотнику за приданым, этому мерзавцу…
— Довольно, граф, — в голосе Рене было столько холода, что, кажется, даже стены покрылись коркой льда, или это заледенело сердце Григории? — Вы достаточно меня оскорбляли, но, поверьте, я сам не стремлюсь становиться частью вашей уважаемой семьи, так что мы просто разведемся через год. Насколько мне известно, при отсутствии детей и согласии обеих сторон, это должны сделать без вопросов, — он пошел к выходу и, уже открыв дверь, бросил через плечо, — я верну ваш перстень, графиня, не беспокойтесь, — и вышел.
— Перстень? — встрепенулся отец, и, быстро оглядев дочь, сразу понял, о каком украшении идет речь, — он был женат на тебе чуть больше суток и уже обманом выманил фамильный перстень твоей матери? Мы немедленно подадим в суд на это жулика! — и тоже двинулся к двери, таща за собой дочь, как на привязи.
— Отец! — Григория, устав церемониться, резко выдернула у него руку, — что ты такое говоришь? Я сама отдала перстень! И не ему лично, а как плату госпиталю на лечение его младшей сестры.
— Знаем мы эти лечения! — отец попытался снова схватить ее за руку, но девушка уже была готова к этому маневру и ловко увернулась, — ты еще молода и неопытна, поверь папе, я на своем веку и не такое повидал! Целитель наверняка был «в доле»! Да и диагноз могли подделать! И вообще, может это не сестра была, а нанятая актриса! Эти брачные аферисты и не на такое способны!
— Прекрати оскорблять моего мужа! — сил сдерживаться у Григории не осталось, а еще не оставалось времени, чтобы догнать и найти Рене, и нормально объясниться.
— Твоего кого? — взревел родитель. — Да я тебя не для того столько лет воспитывал, чтобы отдать замуж за шарлатана и проходимца!
— Да уж, ты готовил меня для куда более выгодной партии! — девушка начала обходить отца, чтобы прорваться к вожделенной двери. — Точнее нанятые учителя и гувернантки!
— Какая вопиющая неблагодарность! Да я все делал, чтобы у тебя было только лучшее! Приумножал наше состояние! — негодовал отец. — И вообще, я всегда о тебе заботился! Ты моя плоть и кровь!
— Твоя плоть и кровь выросла и сама может принимать решения, и делать выбор! И сейчас он не в твою пользу! — огрызнулась от двери девушка.
— Вернись! Одумайся, Григория! — отец выбежал за ней в коридор, но дальше не двинулся, не надеясь догнать, но пытаясь образумить. — Ты еще пожалеешь! Я тебя наследства лишу! На коленях сама ко мне приползешь!