Взял у Виктора телефон:
— Зина! Ну, знаю. Забыл. Да не волнуйся ты так! У меня он. Через часок вернемся. С Антоном поделикатней! Все! Целую!
И опять Тимке.
— Отдышался? Давай короче, мне еще с ребятами поговорить нужно.
— Пап-Миша, отец меня в Москву приглашает.
— Знаю. Дальше.
— Я что, один с ним поеду?
— Нет! С Ариной Родионовной!
Тимка надулся, скрестил ноги под скамейкой и отвернулся.
Михаил Петрович посмотрел на него, улыбнулся и сказал уже мягче:
— Ты что, не мог дождаться, пока я вернусь? Весь дом переполошил.
— Но ты же ушел и ничего не сказал. Откуда я мог знать, когда ты вернешься, — ответил Тимка с обидой. — Никогда раньше такого не было.
— Неужели? — Михаил Петрович ласково потрепал Тимку по спутанным кудрям. — Не хотел вас с Антоном от серьезного инженерного разговора отвлекать. Вот и ушел «по-английски», как говорит наша светская дама Клара Васильевна.
После слов «светская» Тимка вдруг покраснел. Вспомнил, как сравнивал папу-Мишу с утренними гостями.
Полчаса Тимур наблюдал, как к Михаилу Петровичу со всех сторон подходили и подбегали люди, что-то спрашивали, о чем-то спорили, но видно было, что последнее слово остается за ним. А потом Витя-шофер прикрутил велосипед к багажнику своего «Жигуленка» и повез папу-Мишу и его домой.
Зинаида Васильевна, увидав племянника, церемониться не стала, а умудрилась-таки шлепнуть его пониже спины, хотя он и прятался за Михаила Петровича.
— Сама сказала — собираться «мужское дело», я и поехал советоваться, — огрызнулся Тимка, и получил легкий подзатыльник уже от Михаила Петровича.
— Антон где? — спросил он жену.
— Спит. Когда я хватилась Тимки, заглянула в залу, а он прикорнул на диване, бледный такой. Ну, я и вышла на цыпочках. Так что о Тимкиных художествах он ничего не знает.
— Уф! — Михаил Петрович вытер лицо большим клетчатым платком. — Тогда все в порядке.
И Тимуру:
— Пойдем, сынок, в спальню, мне поговорить с тобой нужно.
Войдя в комнату и пропустив за собой Тимку, Михаил Петрович закрыл дверь и собрался было сесть на кровать, но вовремя вспомнил, что не успел переодеться. Потому, кряхтя и вздыхая, он устроился на странном и неудобном для сидения подобии туземного барабана — очередном подарке свояченицы Клары, которое называлось «пуфиком».
Тимка сел напротив него на ковре, охватив руками острые коленки.
— Послушай, Тимур Антонович, тебе как-никак уже девять лет…
— Не девять, а «полдесятого», — быстро поправил его племянник.
— Согласен. Так вот, «Полдесятого», сам видишь, как наш капитан выглядит.
Ему еще лечиться и лечиться. Правду скажу, без тебя я его одного в Москву бы не отпустил. А так я знаю, что за ним глаз будет. Посмотришь, как там он устроился.
Сейчас я душ приму, перекусим и займемся твоим рюкзаком. Зина правильно сказала: мужики сами должны уметь собрать себя в дорогу, чтобы нужного не забыть и лишнего не нахвататься.
Когда укладывали рюкзак, не заметили, как в комнате появился Трубников. Он постоял недолго в дверях, потом сказал виновато:
— Выбился я из графика, Миша. Перед Зиной неудобно.
— Да она только рада, что ты выспался. Теперь ждет к ужину, — ответил Михаил Петрович. — А мы с Тимкой уже поели и теперь вот собираем его в дорогу.
— Добро. Тогда пойду перед Зиной извиняться.
В рюкзак по обоюдному согласию положили зубную щетку, запасную футболку с надписью «7 RONALDO», домашние тапочки и ветровку с капюшоном. Незаметно от папы-Миши Тимка сунул туда кошелек со своими сбережениями — 50 рублей, куда Михаил Петрович (тоже незаметно) положил еще 500.
— Плеер берешь?
— Ну, что ты, пап-Миша, я же понимаю, тебе он тоже нужен. Только батарейки я Зине отдал.
— Гм, с батареек бы и начал, сознательный наш, — засмеялся Михаил Петрович.
После сборов Тимку отправили спать. Он собирался еще почитать в постели, раскрыл книгу и только на минуточку закрыл глаза, как она, шелестя страницами, как перьями, опустилась на голубое покрывало и уплыла в Тимкин сон.
Михаил Петрович заглянул в детскую, переложил книгу на стол, выключил свет, а потом отправился в гостиную и присел на диван рядом с Трубниковым.
— Уснул, матросик твой. Наволновался перед первым плаванием под твоей командой. Если что, Антон, ты его не строй. Паренек он самостоятельный. И что я люблю в нем: не соврет и признается сразу.
Ну, а так — обычный мальчишка, шалун и лодырь.
— А Зина говорит — учится отлично.
— Ага, ты слушай ее больше. Во-первых, парень наш еще только начальную школу окончил. У них там пол класса таких «отличников».