— Если, о Славный, тот, кто прежде принадлежал к другому учению и теперь желает быть принятым, получить платье и правила, должен послужить четыре месяца и, по истечении четырех месяцев, монахи, умиротворившие свои чувства, дадут ему платье и правила, чтобы стать ему нищенствующим, — то и я также хочу послужить четыре месяца, и пусть по истечении четырех месяцев нищенствующие монахи, укротившие свои чувства, дадут мне платье и правила, чтобы стать мне нищенствующим.
Сабхья, нищий странник, получив платье и правила, вел впоследствии жизнь уединения, размышления и усердия и в короткое время своим усердием и пониманием достиг того совершенства духовной жизни, ради которого многие люди знатных родов покидают жилища, возлюбив жизнь отшельника. «Разрушено рождение, прожита благочестивая жизнь, свершено все из должного быть свершенным здесь, и ничего не осталось не свершенного в этой жизни», — так помышлял он, и вот достопочтенный Сабхья достиг Нирваны.
3.7 Села сутта. «Брахман Селя»
Вот что я слышал:
Однажды Совершенный, странствуя с большой общиной нищенствующих, около тысячи двухсот пятидесяти человек, пришел в город Акану.
И вот что услышал Кенья-аскет с заплетенными волосами:
— Пустынник, славный Готама, сын Шакья, с тысячей двумястами пятьюдесятью нищенствующих пришел в Акану, и вот какие хвалы сопровождают его: Благословенный, славный, в совершенстве просвещенный, одаренный знаниями и благими подвигами, счастливый, знающий мир, несравненный, водитель людей, учитель, озаренный: его учению внимает мир людей и богов, мир Брахмы и Мары, и все существа, включая брахман и пустынников, богов и людей, — все, кто бы ни встретился с ним лицом к лицу; он учит Дхарме, и благая та Дхарма в начале, и в конце, и в середине, невосполнима в мудрости, неизменима в слове, совершенна; он учит благочестивой жизни, и дивен вид того Благословенного.
Тогда Кенья-аскет пришел к тому месту, где находился Благословенный, и, придя туда, вступил с ним в любезную беседу, и, побеседовав с ним любезно и занимательно, сел в стороне; и Благословенный в благочестивой беседе поучал его, пробуждал и радовал; тогда Кенья-аскет, наученный и восхищенный благими речами Благословенного, сказал ему:
— Пусть славный Готама примет от меня на завтра пищу вместе с общиною нищенствующих.
Когда были сказаны те слова. Благословенный сказал Кенье:
— Велика, о Кенья, община монахов, — их тысяча двести пятьдесят человек, и ты верный друг брахман. И во второй раз сказал Кенья-аскет:
— Хотя и велика, о славный Готама, община монахов, — их тысяча двести пятьдесят человек, и я верный друг брахман, все же пусть славный Готама примет от меня завтра пищу вместе с общиной нищенствующих.
И во второй раз ответил Благословенный:
— Велика, о Кенья, наша община, — тысяча двести пятьдесят человек, и ты задушевный друг брахман. И в третий раз Кенья-аскет сказал Благословенному:
— Хотя и велика, о славный Готама, твоя община и я — задушевный друг брахман, все же пусть славный Готама придет завтра ко мне вкусить пищи с семьею нищенствующих. Тогда Благословенный согласился в молчании.
Тогда Кенья-аскет, встав со своего сиденья, пошел в обитель и, придя туда, обратился к своим друзьям и слугам, близким и родственникам:
— Пусть мои славные друзья и родственники, прислужники и близкие послушают меня: отшельник Готама приглашен мною на завтра вкусить пищи вместе со своею общиной, — сослужите мне верную службу!
— Да будет так, о Славный! — так говоря, друзья и прислужники, близкие и родственники Кенье-аскета, угождая его просьбе, принялись за работу: одни очищали место для огня, другие рубили дрова для очага, третьи мыли котлы, ставили горшки с водою, приготовляли сиденья. Сам Кенья по другую сторону раскидывал круглый шатер.
В то же время жил в Апане брахман Селя, совершенный в знании трех Вед, обучавший гимнам трехсот юношей. В то время Кенья-аскет был дружен с брахманом Селей. Брахман Селя, окруженный тремястами юношами, пришел к обители Кеньи и увидел, что одни там готовят место для очага, другие рубят дрова, третьи моют котлы, ставят чаши с водой, готовят сиденья, а сам Кенья-аскет с заплетенными волосами ставит палатку; увидя Кенью-аскета, брахман сказал ему:
— Разве славный Кенья справляет свадьбу сына или дочери, или задумал принести великую жертву, или царь Бимбисара, обладатель великого воинства, приглашен им завтра на обед со своими воинами?