Наталья АЛЕКСАНДРОВА
СУВЕНИР ДЛЯ ОЛИГАРХА
* * *
Лола прогуливалась по Невскому, машинально разглядывая витрины. Занятие это не доставляло ей удовольствия: витрины оставляли желать лучшего.
«Это не Париж!» — привычно подумала Лола и тут же расстроилась. Ей захотелось в Париж — там шумная толпа, веселые улыбающиеся люди вокруг и совершенно потрясающие витрины, не говоря уже о самих магазинах. Впрочем, и нынче вокруг нее была толпа — шумная и веселая. На Невском в летний день всегда полно народу — молодежь, туристы… Разноязычный говор вокруг, не хуже чем в Париже. Вот только погода…
Середина июня, и вдруг неожиданно резко похолодало. Налетел сильный ветер с залива, над Невой нависли тяжелые темно-серые тучи, и сама вода была свинцового цвета. Будет дождь, это точно. Лола поежилась в слишком тонком для такой погоды костюме. Пока не поздно, нужно ехать домой. Но домой совершенно не хотелось — там ждали трое голодных зверей, и никого больше. Ее приятель, компаньон и сожитель — в прямом, и только прямом смысле этого слова — Леня Марков по кличке Маркиз отсутствовал по производственной надобности, как он выразился сам.
Вспомнив про то, где сейчас Ленька, Лола нахмурила брови и сжала сумочку в сильнейшем раздражении. В это время ее обогнал мужчина в длинном сером плаще.
Мужчина шел быстрой летящей походкой, полы плаща разлетались, одна слегка задела Лолу. Не обратив внимания и не извинившись, мужчина прошел вперед. Лола поглядела ему в спину сердито, вдруг во взгляде ее появилось изумление.
Потом изумление сменилось радостью, взгляд ее совсем прояснился, и губы тронула улыбка.
Мужчина стремительно удалялся. Лола ускорила шаг и бросилась вслед за ним.
— Глеб! — окликнула она негромко, так, чтобы не очень оборачивались люди.
Сначала голос ее звучал неуверенно, но потом, приближаясь к мужчине, Лола поняла, что не ошиблась. Ну разумеется, это он — эта стремительная походка, этот поворот головы… Он услышал и остановился. Потом обернулся и поглядел на подходившую Лолу. Вот он узнал ее, в глазах вспыхнула улыбка, и у Лолы томительно заныло сердце. Она замедлила шага и остановилась, потому что это ощущение было прочно ею забыто. Лола думала, что забыто оно навсегда, но вот она снова встретила Глеба — и все вернулось, как будто не было этих лет.
— Неужели это ты? — с улыбкой спросил он, и Лола радостно отметила, что голос у него совсем не изменился, все тот же: низкий, с легкой волнующей хрипотцой.
Тембр его голоса всегда сводил ее с ума.
Он оглядел ее внимательно, и Лола мимоходом порадовалась, что сегодня на ней дорогой костюм от «Живанши», который прекрасно сидит, и этот цвет пожухлой листвы очень идет к ее ярким карим глазам и темно-каштановым волосам. И прическа прекрасная — утром она была в салоне красоты.
— Неужели это ты, Глеб? — счастливым голосом сказала она.
— Это я, и я безумно рад тебя видеть, девочка, — ответил он и протянул к ней обе руки.
— Какими судьбами? Ведь ты должен быть в Москве… — лепетала она. — Хотя что это я, прошло столько лет, все изменилось…
— Дорогая, может мы не будем стоять посреди улицы и предаваться воспоминаниям, — предложил он.
— Не будем! — Лола зажмурилась на миг и ощутила, что все вернулось на круги своя, она снова девчонка, до безумия влюбленная в этого человека.
— Мы зайдем куда угодно, хоть в эту забегаловку, — он не глядя махнул рукой, — и спокойно поговорим.
Забегаловка оказалась вполне приличным кафе. Там было чисто и относительно спокойно. Пока он у стойки заказывал кофе, Лола успела немного прийти в себя.
Они не виделись с Глебом лет восемь, за это время она многому успела научиться и очень многое постичь. Она актриса, и нужно взять себя в руки, потому что роль влюбленной девчонки ей никак не подходит. Во-первых, возраст; наивность, потупившиеся глазки и вспыхивающие румянцем щеки если и привлекательны, то лет в семнадцать, хотя в наше время и к семнадцати годам многие умнеют. А уж в двадцать семь такое поведение выглядит вовсе непозволительно, Глеб перестанет ее уважать.
Где-то в глубине души появилась мысль, что вряд ли Глеб когда-нибудь ее уважал. Любил — и то вряд ли, скорее, позволял себя любить. Еще бы, когда они познакомились, Лоле было пятнадцать, а ему.., дай Бог памяти.., лет двадцать восемь.., если и меньше, то ненамного.
Так что нужно срочно менять манеру поведения. Лола мысленно возблагодарила Бога, что сейчас она вполне обеспечена, а деньги дают независимость и возможность удовлетворять свои прихоти. Деньги дают также уверенность в себе, а она-то Лоле сейчас очень пригодится. Итак, пускай он увидит перед собой не девчонку, замирающую от одного его вида, а привлекательную молодую женщину, уверенную в себе и знающую, чего она хочет от жизни.
Он принес кофе, сел напротив; и поглядел на Лолу.
— Дорогая, — сказал он мягко, — прости за дежурный комплимент, но выглядишь ты изумительно.
«Я знаю, — подумала Лола, — но если он будет так на меня смотреть, я просто растаю под его взглядом, как Снегурочка из сказки».
Она посмотрела внимательно на своего визави и поняла, что годы его не очень пощадили. Он был худощав, как и раньше, ни грамма лишнего веса, но в волосах появилась проседь, а на лице — гораздо больше морщин. Лола прикинула в уме: ему ведь никак не больше сорока, а выглядит он старше своих лет. Но он ведь актер, во всяком случае, был актером, когда они расстались, а грим очень старит кожу на лице. Вглядевшись еще раз в это знакомое лицо, подавив желание провести рукой по длинным волосам, гладко зачесанным и убранным в хвост, Лола поняла, что морщины его совершенно не портят. И еще она поняла, что ее безумно тянет к этому мужчине. Она думала, что все прошло с годами, — ничего подобного. Стоило ему появиться на горизонте — все вернулось.
— Я так рад тебя видеть, — тихо сказал он и погладил Лолу по руке.
Лоле показалось, что в том месте, где он коснулся ее своей узкой ладонью с длинными пальцами, пробежал электрический ток.
Они говорили о чем-то совершенно постороннем, он по просьбе Лолы рассказывал о себе Лола не очень вслушивалась в его слова, ей хватало музыки его голоса.
— И вот уже некоторое время я живу здесь, — закончил он. — И.., девочка моя, ты не находишь, что в этом кафе нам с тобой совершенно нечего делать? Наше место совсем не здесь.