В одном из мужчин я сразу же узнал преподобного Гудбоди. Другой — худощавый, среднего роста, черноволосый, в темном костюме, тоже был мне давно знаком. Именно он убил в аэропорту Джимми Дюкло. На какое-то мгновение я даже забыл про боль. Не могу сказать, что встреча эта доставила мне радость, но и обескуражен я не был, ибо этот тип никогда не выходил у меня из головы. Я почувствовал, что круг смыкается.
Они вышли из церкви, волоча еще один ящик. Погрузили его и закрыли багажник.
Я поспешил к своему «опелю» и, выехав к каналу, увидел, что Гудбоди и черноволосый успели отъехать ярдов на сто. Я поехал за ними, держась на почтительном расстоянии.
Черный «мерседес» двигался через город, держась то западного, то южного направления. Теперь дождь полил всерьез и, хотя до вечера оставалось еще далеко, казалось, уже наступили сумерки — таким мрачным и темным было небо. Меня это устраивало, так как значительно облегчало преследование. В Голландии существует закон — при сильном дожде обязательно включение фар, а в подобных обстоятельствах одна машина ничем не отличается от другой. Обе представляют собой одинаковую бесформенную массу.
Мы миновали последние предместья и выехали за город, обходясь без гонки, свойственной преследованию. Хотя «мерседес» довольно мощная машина, Гудбоди вел ее на умеренной скорости, и ничего удивительного, учитывая тяжесть груза. Я внимательно следил за дорожными указателями и вскоре у меня не оставалось никаких сомнений относительно того, куда мы едем. Да я и раньше почти не сомневался.
Я решил, что мне следует первому прибыть в конечный пункт нашего путешествия. Поэтому я прибавил скорость и сократил расстояние между машинами до двадцати ярдов. Можно было не бояться, что Гудбоди узнает меня в своем зеркальце, так как его машина поднимала тучи брызг, и он, наверняка, не мог различить ничего, кроме двух размытых пятен от светящихся фар.
Улучив момент, я нажал на акселератор и обогнал «мерседес».
Проезжая мимо, я заметил, что Гудбоди равнодушно взглянул на мою машину и так же равнодушно отвел взгляд. Вскоре я опять вернулся в правый ряд и помчался вперед, не сбавляя скорости.
Проехав мили три, я увидел ответвляющуюся вправо дорогу и указатель «Кастель Линден — 1 миля». Я повернул на дорогу и через минуту миновал величественную каменную арку с золоченой надписью наверху: КАСТЕЛЬ ЛИНДЕН. Проехав еще ярдов 200, я съехал с дороги и остановил машину в густой чаще.
Мне предстояло промокнуть насквозь, но иного выбора не было. Я вышел из машины, и, пробежав через поляну, покрытую высокой травой и редкими деревьями, добрался до густого соснового леса, точнее, сосновой полосы, которая, видимо, защищала от ветра населенный пункт.
Я осторожно пробрался между сосен — и действительно: передо мной стоял замок Кастель Линден. Не обращая внимания на дождь, щедро поливавший мне спину, я растянулся в густой зеленой траве и стал изучать открывшуюся перспективу.
Прямо передо мной находилась дорога, поворачивавшая направо к арке. За дорогой возвышался сам Кастель Линден — прямоугольное четырехэтажное здание с окнами на двух первых этажах и амбразурами наверху, увенчанное башенками и зубцами в лучших традициях средневековой архитектуры. Замок окружал ров шириной в пятнадцать футов и, согласно путеводителям, почти такой же глубины. Не хватало только каменного подъемною моста, хотя в стене до сих пор виднелись остатки цепей. Вместо него через ров был перекинут мостик.
Слева, ярдах в тридцати от замка, стояло одноэтажное кирпичное здание, очевидно построенное совсем недавно.
Из-под арки появился черный «мерседес». Он прокатил по гравийной дорожке и остановился у кирпичного здания. Гудбоди остался в машине, а черноволосый вышел и обошел здание кругом. Гудбоди всегда производил на меня впечатление человека, не полагающегося на волю случая. После того, как черноволосый обошел замок, Гудбоди вышел из машины, и они начали перетаскивать ящики в дом. Дверь была заперта, но у Гудбоди, видимо, имелся свой ключ, и притом настоящий, а не отмычка. Внеся последний ящик, они закрыли за собой дверь.
Я осторожно поднялся на ноги и под прикрытием кустов приблизился к боковой стене дома. Потом с такой же осторожностью пробрался к машине и посмотрел внутрь. Но там не было ничего, достойного внимания, во всяком случае, того, что я искал. С еще большей осторожностью я подкрался к окну здания и заглянул туда.
Помещение представляло собой явное сочетание мастерской, лавки и демонстрационного зала. Стены были увешаны старинными — подлинными или копиями — часами с маятниками самых разнообразных форм, размеров и конструкций. На четырех больших столах тоже стояли часы и части механизмов — видимо, здесь производилась сборка или переделка. В дальнем конце помещения у стены я увидел несколько деревянных ящиков, похожих на те, что привезли Гудбоди и черноволосый. Мне показалось, что они набиты соломой. Ящики стояли под полками, которые тоже были заняты часами, и около каждого экземпляра лежали его принадлежности — маятник, гири и цепочки.
Гудбоди и черноволосый подошли к полкам. Я увидел, как они открыли один из ящиков и принялись вынимать из него гири. Потом Гудбоди достал лист бумаги и стал внимательно его читать. Через некоторое время он остановил свой палец на бумаге и обратился к напарнику. Тот, не прекращая работы, кивнул. Гудбоди, не отрывая глаз от листа, прошел к боковой двери и скрылся за нею. Черноволосый вынул другую бумагу и, сверяясь с ней, начал сортировать гири.
Я уже начал спрашивать себя, куда мог запропаститься Гудбоди, как вдруг услышал его голос за своей спиной:
— Очень рад, что вы не разочаровали меня, мистер Шерман.
Я медленно обернулся. Конечно, он опять улыбался своей милой улыбкой, и, конечно, у него в руке был массивный пистолет.
— Никто, разумеется, не вечен, — сказал он с ослепительной улыбкой. — Но вы, признаюсь, просто на редкость живучи. Недооценить полицейского вообще-то трудно, но, в вашем случае, я несомненно дал маху. Сегодня я уже дважды думал, что отделался от вашей особы, которая, не могу не сказать, стала для меня, по меньшей мере, обузой. Надеюсь, однако, что в третий раз мне повезет. Уж если хотите знать, вам бы следовало убить Марселя…
— А разве я не убил?
— Ну-ну! Только без эмоций! Надо уметь скрывать свои чувства, в том числе разочарование. Он очнулся на короткое время — достаточное, однако, чтобы привлечь внимание тех добрых женщин. Но, боюсь, у него перелом черепа и что-то вроде кровоизлияния в мозг. Он может умереть. — Гудбоди задумчиво посмотрел на меня. — Но он, сдается, неплохо держался.
— Да, он бился насмерть, — подтвердил я. — А нам что, обязательно стоять под дождем?
— Разумеется, нет! — Под дулом пистолета он провел меня в дом. Черноволосый обернулся, но ничуть не удивился. Интересно, когда их успели предупредить о моем бегстве с Хайлера?
— Жак, — сказал Гудбоди, — это майор Шерман. МАЙОР Шерман. Полагаю, что он связан с Интерполом или какой-нибудь столь же никчемной организацией.
— Мы уже встречались, — кивнул Жак, осклабившись.
— Да, да, конечно! И как это я мог забыть! — Гудбоди наставил на меня пистолет, а Жак отобрал у меня мои.
— Он самый! — доложил Жак. Рывком он содрал с моего лица часть пластыря и снова усмехнулся. — Бьюсь об заклад, больно, не так ли?
— Угомонись, Жак! Не забывай о выдержке, — мягко пожурил его Гудбоди. Он был по-своему добр — ведь будь он каннибалом, он просто сварил бы вас заживо, а так, глядишь, лишь голову проломит рукояткой пистолета. — Ну-ка, подержите его под прицелом! — Он отложил пистолет в сторону. — Должен сказать, что никогда не питал любви к оружию. Грубая, шумная вещь, никакой утонченности…
— То ли дело повесить девушку на крюке! — сказал я. — Или заколоть вилами!
— Ну, ну, не будем расстраиваться. — Он вздохнул. — Даже лучшие из ваших людей действуют порой неуклюже и прямолинейно! Признаюсь, от вас я ожидал большего! У вас, друг мой, такая репутация, а вы ее совершенно не оправдали. Делаете ошибку за ошибкой. Считаете, что провоцируете людей на определенные поступки, а, на самом деле просто досаждаете им. Допускаете, чтобы вас видели там, где не надо. Дважды приходите в дом к Лемэй, и безо всяких предосторожностей. Вытаскиваете из карманов записки, написанные специально для вас. Кстати, совсем не нужно было убивать коридорного, — добавил он укоризненно. — Средь бела дня вы являетесь на Хайлер, где каждый человек, дорогой мой Шерман, принадлежит к моей пастве. Вы даже оставили свою визитную карточку в подвале моей церкви — кровь. Только не подумайте, что я сержусь, мой дорогой. Фактически, я и сам подумывал о том, чтобы избавиться от Анри, и вы очень мило разрешили сию проблему. А что вы думаете о нашей уникальной коллекции — это все копии для сбыта…