— Лу Брэндон, лейтенант, — сказал Кенди, указывая на меня.
Ренкин обернулся. Пройдясь по мне испытующим напряженным взглядом, он порылся в кармане и вытащил листок бумаги.
— Это вы посылали?
Это была телеграмма, в которой я сообщал Джеку о времени своего прибытия.
— Да, телеграмму послал я.
— Он был вашим другом?
— Компаньоном. У нас общее дело.
Ренкин продолжал задумчиво глядеть на меня.
— Пойдемте, вы должны посмотреть на него, — сказал он наконец. — Потом мы побеседуем.
Стараясь держать себя в руках, я вместе с лейтенантом зашагал по раскаленному песку. Скоро мы уже входили в купальную кабину.
Два специалиста по отпечаткам пальцев — здоровенные широкоплечие мужчины — старательно посыпали подоконники порошком. Рядом с низеньким столиком заполнял бланк худощавый пожилой человек, у ног которого стояла черная сумка.
На полу, изогнувшись в странной позе, словно пытаясь уползти от кого-то, лежал Джек. Он был в одних плавках. На шее чуть пониже затылка зияла багрово-синяя рана; кожа вокруг нее была в сильных кровоподтеках. На лице Джека, сохранившем следы недавнего загара, застыло выражение неописуемого ужаса.
— Он? — спокойно спросил Ренкин, не отрывая от меня холодных серых глаз.
— Да.
— Хорошо. — Лейтенант взглянул на худощавого человека за столиком. — Заканчиваешь, док?
— Все. Мастерский удар. Чувствуется почерк профессионала. Думаю, что орудием убийства был длинный и тонкий нож, по форме нечто вроде хвоста крысы. Знаете, такими ножами пользуются хозяйки, чтобы извлекать кубики льда из ванночек холодильников. Убийца знал, куда нанести удар. Смерть наступила мгновенно не больше часа назад.
Выслушав доктора, Ренкин сказал:
— Когда закончите, пусть его уберут. Я еду в гостиницу к Брэндону. Сержант, останься здесь и как следует все проверь. Когда Хьюсон прибудет со своими людьми, пусть хорошенько поищут. Возможно, убийца бросил нож где-нибудь неподалеку.
Поманив меня пальцем, он вышел вон. Когда мы подходили к автостоянке, я сказал:
— «Бьюик» принадлежит Шеппи и мне, лейтенант. Это наша общая собственность.
Ренкин остановился и, бросив взгляд на машину, подозвал одного из своих людей:
— Передай сержанту Кенди, что Шеппи прибыл в город на этой машине. Пусть поищет в ней отпечатки пальцев. Может, удастся найти еще что-нибудь. Потом отгоните ее к «Адельфи-отелю». — Он посмотрел на меня: — Нет возражений?
— Спасибо, нет.
Мы устроились на заднем сиденье полицейской машины, и Ренкин приказал шоферу ехать помедленней, избегая оживленных улиц. Потом порылся в кармане, достал сигару и, затянувшись, с наслаждением выпустил дым через тонкие ноздри.
— Итак, начнем, — сказал он. — Кто вы такой, что представлял из себя Шеппи и что это за история с его убийством? Не торопитесь. Чем больше фактов, тем лучше. Мне важно иметь целостную картину.
Я тоже закурил и, немного подумав, начал рассказ.
— Шеппи и я совместно владели детективным агентством в Сан-Франциско, — сказал я лейтенанту. — Мы были компаньонами уже пять лет, дела нашей фирмы шли неплохо. Последние три недели я занимался делами одного клиента в Нью-Йорке, а Шеппи оставался в конторе. На днях я получил от него телеграмму, в которой он просил меня срочно приехать в Сан-Рафел, где подвернулась денежная работенка. Я постарался побыстрее закончить дело и вылетел в Лос-Анжелес. Там я сел на поезд и приехал сюда в половине двенадцатого утра. Шеппи заказал мне номер в гостинице, но самого его я не застал. Когда за мной явился сержант Кенди, я только что вышел из ванной.
— Он не упомянул в телеграмме, что это была за работа? — спросил Ренкин.
Я отрицательно покачал головой.
— Водительские права у вас при себе?
Я протянул ему бумажник. Быстро и со знанием дела исследовав содержимое бумажника, он возвратил его мне.
— Значит, вы не имеете ни малейшего представления, кто его мог здесь нанять и что это было за дело?
— Ни малейшего.
— А если бы имели?
— Тогда, вероятно, я рассказал бы вам обо всем.
Он почесал щеку и прищурился.
— Вел он какие-нибудь записи для клиента?
— Сомневаюсь. Он предпочитал не возиться с бумагами. Обычно отчеты составлял я.
Ренкин задумчиво вертел в зубах сигару.
— Контора у вас в Сан-Франциско, а вы три недели проводите в Нью-Йорке. Здесь что-то не так.