Когда я пришел в себя, в зале снова горел свет. Я лежал на спине, и надо мною стояли три гангстера. Один из них держал мой револьвер.
Челюсть нестерпимо ныла, а голова, казалось, готова была расколоться пополам. Я услышал гулкие звуки шагов, и к трио победителей присоединился Кордец.
С трудом приподнявшись, я сел.
– Выкиньте его отсюда, – сказал Кордец. – Сделайте так, чтобы он надолго забыл дорогу в клуб. – И зашагал к выходу, постукивая по стеклу высокими каблуками ботинок.
Херц с подручными почтительно ожидал ухода босса. Вслед за Кордецом поспешили скрыться Гомец и Беннауер.
Сидя на полу, я внимательно наблюдал, как Херц, взяв мой револьвер, перехватил его за дуло. С изувеченного лица не сходила бессмысленная улыбка.
Профессиональные бандиты знают, как использовать револьвер в качестве дубинки. Удары наносятся во все точки, кроме жизненно важных. Человек после такой обработки становится инвалидом если не на всю жизнь, то на многие месяцы.
Я недаром работал в прокуратуре Сан-Франциско как следователь по особым поручениям в течение пяти лет. По долгу службы мне приходилось почти ежедневно бывать в городских доках – страшном месте, кишащем бандитами. И я знал: пока Херц не очутится позади меня, он не опасен. Но пусть он думает, что имеет дело с простаком.
Когда он взмахнул револьвером, я, изобразив на лице неописуемый ужас, подался назад.
– Выпустите меня отсюда, – жалобно заскулил я. – Я больше никогда не появлюсь здесь! Дайте мне только уйти!
– Мы выпустим тебя, дружок. – Довольная улыбка расплылась по физиономии Херца. – Потерпи только малость.
Я отполз еще немного назад. Херц разрешил даже встать. Потом, пританцовывая, он бросился ко мне, намереваясь нанести удар по голове. Но я точно рассчитал время и отпрянул в сторону. Револьвер со свистом рассек воздух, рука Херца тяжело ударилась о мое плечо, и в тот же миг я оказался рядом с ним. В следующее мгновение я притянул его за лацканы пиджака, согнулся – и он перелетел через меня с грациозностью акробата, ткнулся мордой в стеклянный пол и заскользил по нему.
На очереди был второй гангстер. Удар, в который я вложил всю тяжесть своего тела, едва не раздробил ему скулу, и он вслед за Херцем покатился по скользкому полу.
Целым и невредимым оставался третий. Когда он бросился на меня, на лице его было смятение. Ускользнув от пудового кулака, я быстро нагнулся и, схватив противника за лодыжки, рванул кверху.
Переводя дыхание, я огляделся. Херц с приятелем, валяясь на полу, считали звезды. Я подобрал мой револьвер и сунул в карман. У меня не было причин для недовольства собою: в подобных переделках я не бывал уже лет пять и все же сохранил неплохую форму.
Необходимо было срочно решить, что делать дальше. Я мог без промедления убраться восвояси, но мог и спрятаться здесь. Пока что я не узнал ничего, что оправдывало бы риск моего визита к Кордецу. Рассудив, что вероятность повторного проникновения в клуб ничтожно мала, я решил повременить с уходом.
Выбежав на террасу, я осмотрелся. Справа виднелись освещенные окна административных помещений, под которыми тянулся широкий выступ. На коньке крыши была устроена горизонтальная площадка, на которой, сумей я до нее добраться, можно было бы в относительной безопасности переждать час-другой. Когда клуб наполнится посетителями, мне представится, наверное, случай поподробней познакомиться с местными порядками.
Послышался слабый стон одного из бандитов, и я понял, что времени на размышления осталось немного. Ступив на ограждение террасы, я дотянулся до узкой парапетной плиты, проходившей вдоль края крыши, и, крепко ухватившись, подтянулся. Хотя я не страдал головокружением, мысль о пропасти в двадцать пять этажей была несладкой.
Я изо всех сил цеплялся за черепицу, чувствуя, что одно неверное движение, и я покачусь вниз. К счастью, каучуковые подошвы ботинок не скользили, и я благополучно добрался до горизонтальной площадки.
Часов около восьми клуб пробудился к жизни: начали подъезжать дорогие автомобили, заиграл оркестр, терраса осветилась огнями. Еще через час, когда посетителей стало значительно больше, наступило время действовать.
Затаив дыхание, я спустился на тот широкий выступ, который тянулся вдоль окон служебных помещений. Я пошел по нему, вжимаясь в стену и по пути заглядывая в окна.
Две первые комнаты с письменными столами, пишущими машинками и шкафами были пусты, возле третьего окна я остановился.
В кресле с высокой спинкой сидел за большим столом сам Кордец. Не выпуская изо рта длинный мундштук с коричневой сигаретой, он проверял бухгалтерские книги.
Кордец был поглощен работой. Его золотой карандаш стремительно летал по рядам цифр, делал какие-то пометки. Минут через десять, когда стало уже казаться, что я теряю время понапрасну, послышался стук в дверь.
– Войдите! – сказал Кордец, и в кабинете появился полный мужчина с болезненным цветом лица. На вошедшем был отличный смокинг с красной гвоздикой в петлице, в манжетах белоснежной сорочки сверкали бриллианты. Осторожно закрыв за собою дверь, мужчина молча устремил взгляд на Кордеца.
Закончив работу, владелец клуба соизволил наконец посмотреть на своего гостя.
– Если у тебя нет денег, Донахью, – сказал он, – лучше сразу убирайся. Мне надоело с тобой возиться.
Пришелец нервно перебирал пальцами галстук, на лице его застыло выражение неприкрытой ненависти.
– Деньги у меня с собой, – ответил он, – так что обращайся повежливей. – Вытащив из заднего кармана брюк пачку банкнотов, он бросил их на стол. – Здесь – тысяча.
Кордец пересчитал деньги. Потом подошел к сейфу и загородил его собою так, чтобы постороннему не была видна комбинация набираемых на диске цифр. Пошарив внутри, он вытащил два пакетика спичек и швырнул их на стол.
Тщательно проверив пакетики, посетитель сунул их в карман жилетки и, не произнеся ни слова, ушел. Кордец некоторое время неподвижно сидел за столом, затем взял золотой карандаш и снова принялся за подсчеты.
За сорок минут Кордеца навестили еще два человека: пожилая располневшая женщина и молодой парень, которого можно было принять за студента колледжа. Оба расстались с пятьюстами долларов, получив взамен по пакетику спичек. С ними Кордец тоже обращался презрительно и высокомерно, словно оказывал величайшую услугу.
Время приближалось к десяти, и нужно было спешить на свидание с Марго Криди. Осторожно отойдя от окна, я сел на карниз и спрыгнул на балкон гостиницы «Ритц-Плаз».
Потом прошел через пустой номер и направился к лифту.
Глава девятая
На ней было плотно прилегающее изумрудно-зеленое платье с блестками и глубоким вырезом на груди, шею украшала нитка крупных изумрудов. Марго вся переливалась зелеными искорками, и я особенно остро ощутил убожество своего потрепанного «бьюика».
– Привет! – сказал я, высовываясь из машины. – Не буду говорить, что вы очаровательны – это звучит чересчур слабо.
В ее живых глазах появилась чуть заметная улыбка.
– Это специально для вас, – сказала Марго, наклоном головы показывая на платье. – Мне приятно, что оно вам нравится.
– «Нравится» не то слово. Ваша машина здесь?
– Нет. Я покажу бунгало, и потом, надеюсь, вы не откажетесь отвезти меня обратно?
– Я полностью к вашим услугам.
Я открыл дверцу, и она села рядом. Мой взгляд на какое-то мгновение задержался на ее стройных ногах, потом я выжал сцепление, и машина тронулась.
– Поверните направо и поезжайте до конца «променада», – руководила она мной.
«Променад» был забит множеством автомобилей, и я ехал рывками со скоростью не больше двадцати миль в час. Но мне и не хотелось ехать быстрее. Море и пальмы в мягком свете луны выглядели чудесно.
– Говорят, «Клуб мушкетеров» самое изысканное заведение в городе, – сказал я. – Часто вы там бываете?