Когда уберутся люди Ренкина, думал я, нужно будет позвонить Элле. Мне пришло в голову, что пользоваться коммутатором гостиницы небезопасно. Ренкин, если у меня сложилось о нем правильное впечатление, не преминет поставить у телефона одного из своих полицейских, чтобы подслушать мой разговор.
Я глянул на часы – было уже без четверти час. Со вчерашнего дня я ничего не ел и, чтобы сэкономить время, решил перекусить сейчас же, пока полиции было не до меня.
Когда я застегивал воротничок сорочки, дверь отворилась и заглянул Ренкин.
– Фу! У вас как в печке!
– Не холодно. Я собираюсь пойти перекусить. Вам что-нибудь нужно?
Ренкин задумчиво перекатывал во рту потухшую сигару.
– Там – ничего. – Он ткнул пальцем в сторону соседней комнаты. – Отпечатков сотни, но они ничего не дают. Убирают здесь, прямо скажем, неважно. Я думаю, мы имеем теперь следы пальцев, по крайней мере, тридцати последних жильцов. Записей Шеппи мы не нашли. Над чем он работал – по-прежнему остается тайной.
– Тот, кто побывал в его номере до нас, тоже ничем не разжился, могу поручиться. Джек всегда ненавидел писанину.
– Вы так и не выяснили, кто был клиент? – спросил Ренкин, испытующе глядя на меня. – Вся эта чепуха об охране доброго имени клиента, Брэндон, не стоит выеденного яйца, когда дело касается убийства. Советую вам не тянуть. Я не верю, что вы не в состоянии узнать имя того, кто нанял Шеппи.
– Я не собираюсь обманывать вас, лейтенант. Но вы сами убедились, что Джек не оставил записей. Без них я в таком же дурацком положении, как и вы.
– Дайте мне адрес вашей конторы. У вас там осталась секретарша?
– Машинистка. Глупенькая девчонка семнадцати лет. Проку от нее никакого, один перевод денег на зарплату. О наших делах ей ничего не известно.
По выражению лица Ренкина нетрудно была заметить, что он сомневается в правдивости моих слов.
– Когда выясните, на кого работал Шеппи, зайдите ко мне в полицейское управление. Даю вам двадцать четыре часа. В противном случае придется снова навестить вас.
Последние слова Ренкин произнес с плохо скрытой угрозой. После этого он вышел из номера, с силой хлопнув дверью.
Я решил обойтись без еды. У меня появилось опасение, что Ренкин свяжется с полицией Сан-Франциско и с Эллой побеседуют еще до того, как это успею сделать я.
Я вышел из гостиницы и, пройдя квартал, завернул в кафе, где заперся в телефонной будке. Об Элле я сказал Ренкину лишь половину правды. Ей действительно исполнилось только семнадцать лет, но слово «глупенькая» к ней никак не подходило: она была на редкость энергичной и находчивой секретаршей. Сейчас, набрав номер нашей сан-францисской конторы, я ощутил подлинное удовольствие, услышав ее молодой и свежий голос: «Добрый день, агентство „Стар“ к вашим услугам».
– Говорит Лу, – быстро сказал я. – Я в Сан-Рафеле. Джек прибыл сюда по делу и вызвал меня телеграммой. У меня плохие новости, Элла: его убили.
Я услышал в трубке, как быстро и тяжело она задышала. Ей всегда нравился Джек. Когда она появилась в нашей конторе, Джек по привычке и с ней собирался завести романчик, но я сумел убедить его, что Элла еще слишком молода и ее следует оставить в покое. Все же его ухаживание оставило след в сердце молодой девчонки – Элла, я это ясно видел, была неравнодушна к нему.
– Джека убили? – переспросила она с дрожью в голосе.
– Убили, – повторил я. – Теперь послушай, Элла, у меня важное дело. Полиция старается выяснить, на кого он работал. Я ничего не знаю об этом. Говорил он тебе что-нибудь?
– Нет. Он сказал только, что наклюнулось дельце и ему надо ехать в Сан-Рафел.
По ее голосу я чувствовал, что она с трудом сдерживает слезы. Мне было жаль девчонку, но времени на утешение не оставалось.
– Ему позвонили насчет работы или сообщили письмом?
– Звонил мужчина.
– Назвал себя?
– Нет. Он отказался сообщить свою фамилию, когда я об этом его спросила. Он сказал, что желает говорить с одним из владельцев.
Я сдвинул шляпу на затылок и некоторое время стоял, отдуваясь. Воздух в будке был настолько тяжелым, что на него впору было облокотиться.
– Поройся в его бумагах, Элла. Возможно, он записал фамилию клиента.
– Хорошо, я поищу.
Я стоял в будке, обливаясь потом. Наконец, не выдержав духоты, я слегка приоткрыл дверь и впустил свежий воздух. Тут-то я и заметил переодетого полицейского, находившегося возле стойки с содовой водой. Хотя он и был в штатском, во всем его облике читалось одно: «фараон». Чтобы не обнаруживать интереса к моей особе, он уделял повышенное внимание стоявшей перед ним чашечке кофе.
Я мысленно выругал себя за то, что недооценил Ренкина. Теперь ему будет нетрудно догадаться, что я разговаривал со своей конторой.
– В блокноте у Джека много всякого хлама, – услышал я наконец голос Эллы. – Но фамилия только одна: Ли Криди.
– Спасибо, Элла, возможно, это что-нибудь значит. Теперь немедленно уничтожь блокнот. Я подожду. Разорви его и спусти в канализацию. Полицейские могут явиться в любую минуту, они не должны его видеть.
Через три минуты вновь послышался ее голос:
– С блокнотом все в порядке.
– Молодец. Теперь вот что: полиции я сказал, что ты глупенькая девчонка и о делах мы с тобой не разговариваем. Веди себя соответственно. Скажи, что Джеку кто-то звонил, но кто и зачем – не знаешь. После звонка он собрался и уехал в Сан-Рафел. Понятно?
– Да.
– И не давай им себя запугать.
– Хорошо, Лу.
– И еще одно. Мне неприятно тебя просить, Элла, но сам я сейчас ничего не могу сделать. Сообщи о смерти Джека его жене. Передай, что я отправил ей письмо. Пусть не волнуется насчет похорон: я все сам устрою.
– Вы не собираетесь возвращаться?
– Нет. Мне надо выяснить, кто и почему убил Шеппи. Ты не забудешь зайти к ней, Элла?
– Нет, конечно… Только что вошли двое, – добавила она тише. – Думаю, они из полиции… – И повесила трубку.
Я достал носовой платок и вышел из телефонной будки. Сыщик сделал вид, что не узнает меня, и отвернулся.
Я заказал сандвич и кофе.
Полицейский не спеша допил кофе, с деланным безразличием вышел на улицу и укатил восвояси.
Время уже приближалось к двум, когда я вернулся в гостиницу.
Проходя мимо номера Джека, я увидел, что дверь открыта, и решил заглянуть внутрь.
Возле окна стоял плотный мужчина в плохо скроенном костюме. При моем появлении он бросил в мою сторону неприязненный взгляд. Незнакомец выглядел экс-полицейским, и я подумал, что он, вероятно, и есть штатный сыщик, о котором говорил Бруер.
– Полиция изволила удалиться? – спросил я, входя в номер.
– Что вам здесь нужно? – проворчал он хриплым басом.
– Брэндон, – представился я. – Проживаю в соседнем номере. Вы – Гривс?
Он утвердительно кивнул, и мне показалось, что выражение его лица стало чуть-чуть менее враждебным. В номере был наведен некоторый порядок. Перья выметены, ящики комода задвинуты, набивка матраца водворена обратно, а разбросанные бумаги собраны.
Личные вещи Джека лежали кучкой в углу: два потертых чемодана, плащ, шляпа и теннисная ракетка. Маленькая, жалкая кучка, почти ничего не говорившая о ее прежнем владельце.
– Вещи они проверили? – спросил я.
Гривс кивнул.
– Их надо отправить его жене, – продолжал я. – В гостинице никто не мог бы этим заняться?
– Попросите коридорного Джо. Он отправит.
– У меня припасена бутылочка виски, ее давно следует откупорить. Если у вас нет срочных дел, пойдемте в мой номер, посидим вместе.
Мясистая физиономия Гривса просветлела. «У бедняги не слишком много друзей», – почему-то подумалось мне.