Поначалу успехи превзошли все ожидания. В 1770 году Румянцев в блестящей кампании разгромил главные силы турок и крымских татар в сражениях при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле. Пришедшие с Балтики две российские эскадры под руководством графа Алексея Орлова уничтожили флот османов в Чесменском бою у побережья Малой Азии. Но величайшая империя того времени продемонстрировала огромные мобилизационные возможности и продолжала войну. В кампании 1771 года боевые действия развернулись на берегах Дуная. Под руководством Румянцева успешно сражались генералы князь Николай Репнин, граф Иван Салтыков, Григорий Потемкин и другие. Особой дерзостью, искусством и удачливостью выделялся барон Отто Вейсман фон Вейсенштейн. Лифляндец смелыми рейдами («поисками») за Дунай разгромил численно превосходящего противника, который потерял почти всю артиллерию. За эти подвиги Вейсман, прозванный «Ахиллом армии», первым из генерал-майоров получил Большой крест Святого Георгия 2-й степени.
В письмах и донесениях в Петербург Румянцев ставил кампанию 1771 года выше предыдущей. К успехам 1-й армии прибавились победы 2-й армии. Князь Василий Михайлович Долгоруков, сменивший ушедшего в отставку Панина, занял Крым, выбив оттуда турецкие войска. Новый крымский хан Сахиб-Гирей II был вынужден начать мирные переговоры. Запросили перемирия и в Константинополе.
Почти весь 1772 год сначала в Фокшанах, затем в Бухаресте велись переговоры. Проигравшая войну Блистательная Порта, поддержанная Францией и Австрией, отказывалась признать главные выставленные Россией условия: независимость Крымского ханства, свобода плавания для русских судов по Черному морю и через проливы. Переговоры закончились провалом, весной 1773 года возобновились военные действия.
Истощенная войной Россия нуждалась в мире. Екатерина и ее окружение требовали от Румянцева наступления на Балканы. Не располагая достаточными силами, главнокомандующий решил переправить армию за Дунай и овладеть опорным пунктом противника — крепостью Силистрия с последующим наступлением на юг. Чтобы облегчить переправу главного корпуса, Румянцев приказал командующему отдельной дивизией графу И.П. Салтыкову провести «поиски» за Дунай. Сын победителя Фридриха возложил выполнение этой задачи на прибывшего к нему Суворова.
Александр Васильевич сознавал, как важно на новом месте подтвердить свою боевую репутацию. Его беспокоил недостаток сил. «Всё мне кажетца пехоты мало, — делился он своими сомнениями с Салтыковым в письме от 8 мая. — Целим атаку, захватывая ночь».
О решении атаковать противника 9-го числа Суворов уведомил своего соседа слева и попросил у него содействия демонстрацией против «Силистрийского неприятеля». Соседа звали Григорий Александрович Потемкин, он командовал отдельным корпусом и входил в число близких сподвижников фельдмаршала. За боевые отличия Потемкин имел ордена Святой Анны и Святого Георгия 3-й степени. В письме от 7 мая Суворов называет Потемкина генерал-майором, еще не зная, что 21 апреля тот получил чин генерал-поручика. Вместе с ним новые чины были пожалованы нескольким генералам, в том числе непосредственному начальнику Суворова И.П. Салтыкову — тот стал генерал-аншефом.
В ночь накануне переправы турки предприняли встречный «поиск», но их нападение было отбито. Уведомив Салтыкова об успехе, Суворов еще раз посетовал на недостаток пехоты — он имел всего 500 человек против четырех тысяч у турок (о численности неприятеля узнали от пленных). Граф прислал подкрепление — малопригодных для дела карабинеров, которых и без того было достаточно. Теперь нужны были дополнительные суда. Последовать совету Салтыкова попросить их у Потемкина означало отложить переправу. К тому же суворовский отряд был обнаружен противником. И тогда Суворов принимает смелое решение: не откладывая, переправить пехоту через Дунай. Переправа шла ночью, чтобы скрыть малочисленность сил. Генерал твердо руководил штыковыми атаками своих каре и добился успеха. Турецкие батареи и три лагеря были взяты, противник бежал. Подоспевший резерв (60 казаков и 150 карабинеров) завершил разгром. В этом первом сражении на новом для него театре военных действий Александр Васильевич едва не погиб. Когда его подчиненные пытались выстрелить из захваченной турецкой пушки, ее разорвало. Осколками Суворов был ранен в правую ногу, но довел бой до победного конца. Причем ему пришлось лично отбить шпагой сабельный удар наскочившего на него янычара. К началу четвертого часа утра всё было кончено. В числе трофеев были шесть знамен, 16 пушек, 30 судов и 21 небольшая лодка. Солдаты получили богатую «добычь». Укрепления противника были уничтожены, а из городка на левый берег Дуная выведены 700 христиан.
«Ваше Сиятельство. Мы победили, — нацарапал Суворов карандашом на клочке бумаги. — Слава Богу; слава Вам!»
Это лаконичное послание Салтыкову послужило поводом к анекдоту, сложившемуся в начале XIX века. Суворов будто бы совершил «поиск» «без воли и ведома главного начальства», а донесение в стихах послал самому Румянцеву:
Главнокомандующий якобы не оценил ни оригинальности донесения, ни самой победы и отдал нарушителя дисциплины под суд, который приговорил Суворова к лишению чинов и жизни. Но «Екатерина написала на докладе: "Победителя судить не должно" — и сею строкой спасла спасителя своего царства».
Анекдот стал широко известен и дожил до наших дней, хотя еще в 1853 году были опубликованы документы, из которых следовало, что набег на Туртукай был проведен в рамках общей задачи, поставленной Румянцевым. Ни о каком суде не могло быть и речи. Петрушевский предполагает, что стихотворное донесение главнокомандующему всё же было послано. О нем упомянул и единственный прижизненный биограф Суворова И.Ф. Антинг.
Сам Александр Васильевич был очень доволен своим дебютом. Он даже напомнил Салтыкову знаменитое изречение Юлия Цезаря Veni, vidi, vici — «Пришел, увидел, победил»: «Милостивый Государь Граф Иван Петрович! Подлинно мы вчера были veni, vede, vince, а мне так первоучинка. Вашему Сиятельству и впредь послужу, я человек безхитростный. Лишь только, батюшка, давайте поскорее второй класс».
Несмотря на ошибки в латыни, главное сказано — победа настоящая, а победителю положен орден Святого Георгия 2-й степени. Через два дня, прикидываясь простаком, Суворов повторяет просьбу: «Не оставьте, батюшка Ваше Сиятельство, моих любезных товарищей, да и меня Бога ради не забудьте; кажетца, что я вправду заслужил Георгиевский второй класс, сколько я к себе ни холоден, да и самому мне то кажетца».
Румянцев с похвалой отозвался о «поиске» новичка. Когда же от петербургского друга Суворова А.И. Набокова пришло известие о том, что и президент Военной коллегии доволен его службой, Александр Васильевич решился написать самому Чернышеву: «Когда же меня повысить соизволите в Георгия 2-й класс, Вашему Высокографскому Сиятельству клянусь, что я на всю кампанию удовольствован буду, хотя бы еще полдюжины раз мне подратца случилось». Честолюбивый воин не знал, что императрица уже подписала грамоту о награждении, как не знал и того, что ему предстоят новые славные дела в кампании 1773 года, что именно он поставит победную точку в войне и за все эти победы наград не получит.
Рейды за Дунай не гарантировали легкого успеха. Так, 17 мая отряд полковника князя Петра Репнина, выполняя приказ Салтыкова, попытался сорвать турецкий пост ниже Рущука. Турки встретили лодки Репнина огнем и окружили их. Арьергард отстреливался, прикрывая отступление главных сил. Когда же патроны кончились, тяжело раненный князь с тремя штаб-офицерами и несколькими десятками нижних чинов были взяты в плен. Репнина отвезли в Константинополь.
Эта неудача вызвала большое волнение среди командования. Пленение младшего брата князя Николая Васильевича, известного генерала и дипломата, было несомненным успехом противника, постоянно терпевшего поражения.
Беду, приключившуюся с князем Петром, обсуждали в переписке Суворов, Потемкин, Салтыков, Румянцев и сам глава Коллегии иностранных дел Никита Иванович Панин, приходившийся полковнику дядей. При содействии французских дипломатов младший Репнин был вызволен из плена еще до окончания войны и с большим трудом добрался до Петербурга. Но полученные раны дали о себе знать — в начале 1776 года князь Петр Васильевич умер.