Вся нежность, таившаяся в сердце сурового полководца, в течение многих лет была сосредоточена на его дочери Наталье, родившейся в 1775 году. Когда ей было два года, отец с умилением писал: «Дочка вся в меня, и в холод бегает босиком по грязи». В дальнейшем он всегда питал самую трогательную любовь к дочери. «Смерть моя для отечества, жизнь моя для Наташи», писал он из Финляндии.
Разлад с женой побудил Суворова удалить дочь из дома; в 1779 году она была взята у Варвары Ивановны и отдана на воспитание во вновь учреждавшийся институт благородных девиц (Смольный), где поступила на попечение начальницы института Софии Ивановны де Лафон. По решительному настоянию Суворова Варвара Ивановна была разлучена с дочерью навсегда.
Где бы ни был Суворов, как бы тяжело ему ни приходилось, он всегда помнил о дочери, писал ей письма, радовался ее успехам.
«Любезная Наташа, – писал он ей в 1787 году. – Ты порадовала меня письмом от 9 ноября, больше порадуешь, как на тебя наденут белое платье; и того больше, как будем жить вместе. Будь благочестива, благонравна, почитай свою матушку Софию Ивановну, или она тебе выдерет уши да посадит за сухарик с водицею… У нас были драки сильнее, нежели вы деретесь за волосы, [95]а как вправду потанцовали, в боку пушечная картечь, в левой руке от пули дырочка да подо мной лошади мордочку отстрелили. Насилу часов через восемь отпустили с театру в камеру… Как же весело на Черном море, на Лимане! Везде поют лебеди, утки, кулики; по полям жаворонки, синички, лисички, в воде стерляди, осетры; пропасть!»
Весь он здесь, в этом письме, этот суровый воин, оставшийся в душе до конца жизни большим ребенком!
В другом письме, от 1788 года, он пишет:
«Милая моя Суворочка! Письмо твое от 31 генваря получил: ты меня так утешила, что я по обычаю моему от утехи заплакал. Кто-то тебя, мой друг, учит такому красному слогу, что я завидую… Куда бы я, матушка, посмотрел теперь на тебя в белом платье! Как ты растешь! Как увидимся, не забудь мне рассказать какую-нибудь приятную историю о твоих великих мужах в древности… Ай-да, Суворочка. Здравствуй, душа моя, в белом платье; носи на здоровье, рости велика!»
Описывая бой под Очаковом, Суворов вновь прибегает к образному стилю, рассчитанному на уровень понимания и мышления ребенка:
«Ай да ох. Как же мы потчевались! Играли, бросали свинцовым большим горохом, да железными кеглями, в твою голову величины; у нас были такие длинные булавки, да ножницы кривые и прямые: рука не попадайся, тотчас отрежут, хоть и голову. Ну, полно с тебя, заврались! Кончилось все иллюминациею, фейерферком… С Festin [96]турки ушли далеко, ой далеко»..
В 1791 году Наталья Суворова окончила институт. По свидетельству современников, она не отличалась ни красотой, ни умом и была совершенно ординарной девушкой. Однако во внимание к заслугам ее отца Екатерина назначила ее фрейлиной, поместив жить, во дворце. Милость императрицы страшно обеспокоила Суворова. Зная, сколько соблазнов таилось для молодой девушки в легкомысленной, развратной среде придворных, он решился, пренебрегая гневом Екатерины, взять ее из дворца. Наташа была поселена у своей тетки. Это не успокоило Суворова. Он, не переставая, посылал ей наставления и предостережения.
«Избегай людей, любящих блистать остроумием, – писал он, тоскливо следя издали за светской жизнью дочери, – по большей части?ти люди извращенных нравов».
Наташа отвечала своему отцу обычно лаконичными, сухими письмами, напоминающими скорее отписки. «Милостивый Государь Батюшка! Я слава богу здорова. Целую ваши ручки и остаюсь навсегда ваша послушнейшая дочь, гр. Н. Суворова– Рымникская».
Годы шли, и на очередь встал вопрос о замужестве Наташи. Суворов скрепя сердце готовился к этому; он чувствовал, что, выйдя замуж, дочь отдалится от него (хотя, надо сказать, Наташа и так не отличалась особой сердечностью). Но делать было нечего! Начался выбор женихов.
Снова Суворов навлекает на себя гнев многих вельмож. Он отклонил возможность породниться со знатнейшими родами – из опасения, что жених недостаточно хорош для Наташи. Он отказал молодому графу Салтыкову (сыну Н. И. Салтыкова) потому, что он «подслепый жених»; князь Трубецкой получил отказ потому, что «он пьет, и его отец пьет и в долгах, а родня строптивая»; князь Щербатов – потому, что «взрачность не мудрая, но паче непостоянен и ветрен». Симпатиями Суворова пользовался молодой граф Эльмпт – «юноша тихого портрета, больше со скрытыми достоинствами и воспитанием, лица и обращения не противного». Но этот кандидат был забракован невестой, которую Суворов – в противоположность господствовавшим обычаям – совершенно не неволил в выборе жениха.
Затянувшееся сватовство Наташи очень обеспокоило Суворова.
– И засыхает роза! – восклицал он.
Наконец, жених нашелся. Это был брат тогдашнего фаворита, Платона Зубова, граф Николай Александрович Зубов. Сватовство было поддержано самой императрицей.
В апреле 1794 года состоялось венчание. Суворова в Петербурге не было – он находился в этот момент в Варшаве. Обычно прижимистый в денежных вопросах, он на этот раз не поскупился: в приданое Наташе были даны 1 500 душ крестьян и некоторые из пожалованных ему бриллиантовых вещей. Это была значительная часть всего его состояния.
Как и предполагал Суворов, замужество дочери охладило ее отношения с ним. Он сам пишет ей все реже и холоднее: «Любезная Наташа, за письмо твое тебя целую, здравствуй с детьми, божье благословение с вами» – вот образчик его позднейших писем к дочери. Он видел, что Наташа, занятая мужем, детьми и светской жизнью, все меньше вспоминает своего оригинала-отца.
В одном из писем Хвостову, датированном октябрем 1796 года, Суворов говорит со скрытой горечью: «…Наташа отдана мужу, тако с ним имеет связь; он ко мне не пишет, я к ним не пишу: божие благословение с ними… Родство и свойство мое с долгом моим: бог, государь и отечество». [97]
Отдалившись от дочери, он стал уделять больше внимания своему второму ребенку – сыну Аркадию.
Аркадий родился в 1784 году. Суворов гораздо нежнее любил свою дочь, но сын воспринял от него значительно больше, чем серенькая, ничем не выдававшаяся Наташа. Аркадий был одарен от природы замечательными способностями, и в частности военными. Что его отличало от отца, это унаследованная, видимо, от матери очень красивая внешность и безудержная жажда потех и наслаждений.
До одиннадцатилетнего возраста Аркадий жил у своей матери. Затем он был назначен камер-юнкером к великому князю Константину Павловичу. Когда происходила итальянская кампания, Павел I надумал, что сыну приличествует быть при отце, и отправил Аркадия в действующую армию, дав ему чин генерал-адъютанта. Во время похода Пятнадцатилетний Аркадий проявлял смелость и отвагу. Отважный мальчик начал заполнять в сердце Суворова ту пустоту, которая образовалась с отдалением Наташи.
В письмах полководца, в которых почти не встречалось раньше имя Аркадия, все чаще появляются упоминания о нем. «Мне хочется Аркадию все чисто оставить», писал Суворов, уже охваченный смертельной болезнью.
До него дошли слухи, что получивший беспорядочное воспитание, вращавшийся с детских лет в кругу толпившейся вокруг великого князя «золотой» молодежи, Аркадий заимствовал ее наклонности. Для того чтобы отучить сына от кутежей и волокитства, Суворов решил женить его, несмотря на юный возраст. Он выбрал уже невесту. То была дочь эрцгерцогини Курляндской. За несколько недель до смерти (17 марта 1800 года) Суворов писал: «Паче всего богоблагословенное дело – князя Аркадия! Чтоб совершилось в Петербурге… без отлагательств».
Однако он не успел осуществить свой замысел: смерть скосила его, прежде чем он наставил «на путь истинный» своего так поздно обретенного сына.
Личность Аркадия Суворова заслуживает того, чтобы посвятить ей несколько строк. Вот как описывает его П. X. Граббе, встретившийся с ним в 1809 году: «Князь Суворов был высокого роста, белокурый, примечательной силы и один из прекраснейших мужчин своего времени. С природным ясным умом, приятным голосом и метким словом, с душою, не знавшею страха ни в каком положении, с именем бессмертным в войсках и в народе, он был идолом офицера и солдата. Воспитание его было пренебрежено совершенно. Он, кажется, ничему не учился и ничего не читал. Страсть к игре и охоте занимала почти всю жизнь и вконец расстроила его состояние. Но таковы были душевная его доброта и вся высокая его природа, что невозможно было его не уважать, и еще менее не полюбить его». Теми же чертами рисует Аркадия Суворова другой современник, принц Вюртембергский: «…Его знали за смельчака и человека горячего, который уцелел до сих пор только благодаря непонятному счастью… Охарактеризовать его можно было бы названием добродетельного развратника…
97
Скажем попутно несколько слов о дальнейшей судьбе Натальи Суворовой-Зубовой. В 1805 году она овдовела; скончалась она в 1844 году. С ее именем связан, между прочим, интересный эпизод. В 1812 году она проезжала с детьми через занятую французами Москву, направляясь в Петербург. Ее задержали и доставили к генералу для допроса. Узнав, что перед ними дочь Суворова, французы тотчас пропустили ее, отдав ей при этом воинские почести.