Рост Пугачевского движения заставил Екатерину все же призвать Панина, которого она знала как способного и сильного характером человека. Восстание в это время уже исчерпало свои силы и вскоре преданный своими товарищами Пугачев был доставлен к Панину; по словам Панина, «Пугачев отведал туг от моей распалившейся крови на его произведенные злодеяния несколько пощечин». Усмирение восстания производилось им чрезвычайно жестоко, но он был достаточно умен, чтобы провести некоторые экономические меры, облегчавшие положение крестьян.
С 1775 года Панин, вновь выйдя в отставку, не принимал более участия в государственных делах.
Платов, Матвей Иванович (1751–1818) — начал службу урядником, дослужился до высоких чинов и графского титула. Участвовал в войнах с Турцией при Екатерине II и в войнах, которые велись при Александре I. Особенную популярность приобрел Платов со времени войны с Наполеоном, когда он командовал Донским казачьим корпусом. В Англин был спущен корабль «Граф Платов», оксфордский университет присвоил Платову докторскую степень, не взирая на то, что он едва умел писать, и т. д.
Прозоровский, Александр Александрович (1732–1809) — князь, произведенный впоследствии (при Александре I) в фельдмаршалы. По оценке одного историка, это был «человек строгий и неподкупный, но талант, ограниченный настолько, что его хватит только для командования авангардом или отдельным корпусом». Даже эта характеристика военных дарований Прозоровского представляется чересчур лестной; что же касается «строгости», то не лишнее привести цитату из письма Потемкина к Екатерине, написанного в момент назначения Прозоровского главнокомандующим в Москву (1790): Потемкин написал императрице, что она «выдвинула из арсенала старую пушку, которая, несомненно, будет стрелять в назначенную ей цель, ибо своей не имеет, но зато может запятнать государыню кровью в потомстве».
Репнин, Николай Васильевич, князь (1734–1801) — в начале Семилетней войны вступил волонтером в армию Апраксина. В 1762 году был произведен в генералы и получил дипломатическое поручение к Фридриху 11. Оттуда был переведен в Польшу в качестве эмиссара Екатерины. В 1770 году, в начале войны с Турцией, был назначен в армию и успешно командовал авангардом под Ларгой и Кагулом. Затем он вновь выполняет ряд ответственных дипломатических поручений: заключение мира с Турцией, выработка военной конвенции с Фридрихом II и т. д. Во вторую турецкую войну начальствовал над Украинской армией. Одержав крупную победу под Мачиным, он заключил с турками прелиминарный мир. Екатерина весьма высоко ценила Репнина, но в 1792 году резко охладела к нему. Причиной этого было подозрение Репнина в «мартинизме». Павел I, тесно связанный с Репниным, послал его в 1798 году за границу для заключения антифранцузской коалиции. Репнин принадлежит к числу наиболее образованных и добросовестных деятелей екатерининской эпохи. В то же время он был типичным барином, высокомерным и чванливым. Суворов очень не любил Репнина, считая его своим соперником и врагом.
Румянцев, Петр Александрович, граф (1725–1796) — фельдмаршал, одни из величайших военных деятелей XVIII века и вместе с тем один из крупнейших представителей агрессин крепостнической России. Под его начальством были одержаны блистательные победы при Ларге и при Кагуле, когда 23 тысячи русских разбили почти двухсоттысячную армию турок. С возвышением Потемкина, Румянцев, ставший к нему в глухую, но упорную оппозицию, несколько потерял свое значение. Суворов, имевший с Румянцевым, как и с другими своими начальниками, резкие столкновения, все же глубоко уважал его и даже называл себя иногда его учеником.
Салтыков, Петр Семенович, граф (1700–1772) — командуя русской армией в Семилетнюю войну, одержал с помощью австрийцев крупную победу над Фридрихом II при Кунерсдорфе (1759). Несмотря на бездарное, в остальном, ведение кампании, Екатерина высоко ценила Салтыкова, вплоть до 1771 года. Будучи вообще храбрым человеком, отмахивавшимся, по свидетельству очевидцев, от пуль хлыстиком, Салтыков, занимая в указанном году пост московского главнокомандующего, проявил в момент появления чумы полную растерянность и самовольно выехал в свое имение. «Слабость фельдмаршала Салтыкова превзошла понятие», — писала об этом Екатерина.