Однако, по иронии судьбы, будущий генералиссимус не был записан при рождении в полк. Отец предназначал его к «цивильной карьере». Он вообще не благоволил к военной деятельности, а тут еще мальчик оказался хилого сложения, на вид болезненный. Как было пустить единственного сына по пути бранных невзгод?
Это решение отца в дальнейшем неожиданно обернулось для Суворова благоприятной стороной: вынужденный пройти солдатскую службу по-настоящему, он сумел глубоко ознакомиться с бытом и нравами русских солдат.
Но для маленького Александра было избрано гражданское поприще. Отец не удосужился позаботиться о серьезной подготовке сына. Занятый служебными и хозяйственными делами, а того больше, опасавшийся расхода на преподавателей, он мало обращал внимания на воспитание мальчика. Только природные дарования и неукротимая любознательность воспрепятствовали Александру сделаться типичным «недорослем» со скудным багажом поверхностных и бессистемных знаний. Отсутствие руководства в первоначальных занятиях сказывалось в продолжение всей жизни Суворова: в его обширном образовании всегда чувствовались пробелы, а слог и стиль его страдали, при всей их яркости, существенными неправильностями. Тем не менее, Александр даже самоучкой сумел приобрести больше знаний, чем это было свойственно сверстникам-дворянам его круга. Он начал знакомиться с иностранными языками, занимался арифметикой. Но все это было на втором плане; главные его интересы заключались в другом.
Памятуя о былой работе над переводом Вобана, Василий Иванович подобрал недурную библиотечку по военным вопросам. Там были Плутарх, Юлий Цезарь, жизнеописание Карла XII, биография виконта Тюреня, знаменитый трактат Морица Саксонского, записки Монтекукули. Пытливый ум мальчика нашел богатую пищу в этих книгах. Он перечитывал их без всякого разбора, одну за другой, но отовсюду выбирал и сохранял в памяти крупицы полезных сведений. Постепенно он разобрался — насколько это было ему доступно — в основных приемах великих полководцев древности. Сидя по целым дням в пустой библиотеке, он разыгрывал настоящие сражения: переходил с Аннибалом через Альпы, воевал с Цезарем против галлов, совершал молниеносные переходы с Морицем Саксонским.
Детское воображение Александра было поражено картиной военных подвигов, и только в эту сторону устремились все его помыслы.
С проявившимися уже в детстве упорством и настойчивостью он начал готовить себя к военной деятельности. Это выражалось не только в штудировании специальных книг, но и в целой системе самовоспитания, которой подверг себя мальчик. Будучи от природы болезненным, легко подверженным простуде, он поставил себе целью закалиться; для этого он обливался холодной водой, не надевал теплого платья, скакал верхом под проливным дождем и т. д. Домашние удивлялись странностям ребенка, отец между делом читал ему нотации, пытался отвлечь от чтения военных книг. Все это способствовало еще большему самоуглублению мальчика, усилению его природной замкнутости и некоторой нелюдимости и еще больше заставило его пристраститься к облюбованному им поприщу. В конце концов, Василий Иванович махнул рукой на упрямого ребенка, а окружающие уже тогда окрестили его «чудаком». Эту кличку Суворов пронес через всю свою семидесятилетнюю жизнь, и она неизменно свидетельствовала не столько об его странностях, сколько о непонимании его, да еще об ограниченности тех, кто награждал его такой кличкой.
Нет сомнения, что, подросши, Александр сумел бы настоять на своем и пойти не по тропе намеченной для него отцом гражданской деятельности, а по военной. Но тут счастливая случайность помогла ему. Когда мальчику исполнилось одиннадцать лет, к его отцу приехал старинный приятель, генерал Ганнибал, увековеченный Пушкиным под именем «Арапа Петра Великого». Василий Иванович со вздохом поведал приятелю о причудах и упорстве сына. Заинтересованный Ганнибал прошел к мальчику.
Сидя в своей комнате. Александр предавался любимому занятию — разыгрывал одно из знаменитых сражений. Ганнибал стал с интересом наблюдать. Вскоре он заметил, что это не просто игра: мальчик довольно умело ориентировался в тактических сложностях маневра. Ганнибал стал подавать свои советы. Маленький Суворов ловил их на лету, иногда соглашался, иногда спорил. Завязалась оживленная беседа о военных правилах, о великих полководцах — и старый генерал поразился меткости суждений мальчика. Он вернулся к Василию Ивановичу и категорически заявил, что вопрос о призвании Александра решен им самим, и притом вполне правильно.