Я решил пройти через парк училища, чтобы сократить путь.
В парке тоже было много народу. Там повсюду разгуливали суворовцы. У ворот на скамейке я заметил девочку с красным бантом. Рядом с ней сидел какой-то суворовец. Постой! Да что это, никак Смирнов! Не хочу верить своим глазам. Но как не поверить, когда вижу ясно! Смирнов и девочка с красным бантом сидят вместе и весело беседуют.
Правду сказать, мне стало неловко, хотя я и теперь не знаю, почему… Я свернул с дороги и через кусты тайком выбрался тропинкой из парка. Мне было неприятно видеть Смирнова и ту девочку вместе. Вообще говоря, я не завистлив, но теперь в самом деле позавидовал Смирнову. Ну и ловкач же — уже успел познакомиться с пей! Ну, ничего, не будь я Паичадзе, если не подойду к ней… Конечно, не сегодня. Вот посмотрю сначала, чем кончится моё дело.
Двухэтажный дом, в котором живут офицеры училища, стоит на высокой горе.
Я пошёл напрямик по довольно крутой тропинке.
Я чувствовал огромный прилив сил и был в таком хорошем настроении, что не только на эту горку, но даже на вершину Казбека поднялся бы без труда.
В одном месте тропинка спускается в покрытый кустарником овраг. Здесь царит такая тишина, что едва слышно журчание бегущего по оврагу ручья. Я пошёл вдоль ручья. Овраг постепенно сузился, и внезапно стало темно. Над оврагом виднелась лишь узкая полоса неба. Вдруг я услышал сладкое пение соловья. Где-то откликнулся другой соловей. Они как будто соревновались друг с другом. Казалось, они летели друг к другу и вместе начинали петь еще лучше. Трудно передать это словами. Надо самому послушать пение соловья, чтобы понять всю прелесть его, всё очарование.
— Папа, папочка! — услышал я детский голос. — Смотри, у ручейка стоит маленький офицер!
— Суворовец Паичадзе! Подойдите сюда, я вас познакомлю с моим сыном! — крикнул мне показавшийся из-за куста лейтенант Логинов.
Я очень обрадовался. Шутка ли — меня уже называют офицером! Я выпятил грудь, слегка согнул руки.
— Товарищ лейтенант, мне поручили доставить вам это, — доложил я лейтенанту и передал пакет.
Лейтенант был в гражданском костюме. Я заметил, что в руках он держал книгу М. Горького «Жизнь Матвея Кожемякина». Подле него стоял мальчик со смеющимися, как у отца, глазами.
Пока лейтенант читал бумагу, я разговорился с его сынишкой. Он оказался очень любопытным. О чём только он не спрашивал! И говорил со мной так, словно не ему было семь лет, а мне и он был старше меня.
— А ты свистеть по-соловьиному умеешь? — спросил он у меня, хитро улыбаясь.
— Нет, — ответил я.
— А я умею. Меня учит папа. Он очень хорошо свистит. Мне тоже удаётся немножко. А ну-ка, послушай меня.
Вот, оказывается, кто это свистел соловьём!
Между тем лейтенант кончил читать.
— Суворовец Паичадзе, передайте дежурному офицеру, что я сейчас же явлюсь к генералу!
Я повторил приказ, попрощался и быстрым шагом направился обратно. Поднявшись на гору, я оглянулся назад. Лейтенанта и его сынишки уже не было видно.
Без погон на улице
— Отделение, смирно! — скомандовал лейтенант и немного погодя добавил: — Суворовец Паичадзе, выйдите из строя!
Смирнов, которого я ударил ладонью по плечу, посторонился. Я сделал три шага вперёд и повернулся к строю.
— С суворовца Паичадзе снять на два дня погоны за обман генерала! — приказал лейтенант и, сняв с меня погоны, сказал: — Суворовец Паичадзе, станьте на своё место!
— Слушаю! — пробормотал я и стал, как всегда, позади Смирнова.
— Суворовец Паичадзе, станьте на своё место! — повторил лейтенант.
Я беспомощно озирался по сторонам и не знал, как поступить.
Лейтенант отсчитал от левого фланга строя три шага и сказал.
— Суворовец Паичадзе, ваше место вот здесь.
Лишь теперь я догадался, в чём дело. Суворовцу, с которого сняли погоны, не положено находиться в строю.
Делать было нечего. Я стал на указанное лейтенантом место.
Эх, лучше бы земля разверзлась подо мною и я провалился! Я стоял в стороне от других, без погон, посрамлённый…
Перед обедом, когда наше отделение возвращалось с поля, я следовал за ним, соблюдая дистанцию в три шага. По обеим сторонам улиц стояла масса народу. Все нам улыбались, приветственно махали руками. Мои товарищи шагали гордо, а я шёл за ними, опустив голову.
Какой-то малыш, показывая на меня пальцем, крикнул:
— Смотрите, смотрите, последыш!
От стыда у меня потемнело в глазах, и я чуть не упал.
На счастье, Смирнов затянул песню, которую сразу подхватило всё отделение. Постепенно настроение у меня стало лучше. Высоко подняв голову, я начал твёрже выбивать шаг и, представьте себе, даже подхватил вместе с другими песню.