– Эх, не карабинеры нам бы нужны – пехота! Ну, что есть – то есть.
Посетовав, Суворов махнул рукой и приказал всем строиться.
В последнюю, перед «поиском»-рейдом ночь десятку Ляшина вновь выпало нести караул. Просто подошла очередь. Можно было бы, конечно, поменяться… но ведь не с Хлудовым же! Тот еще гад, хуже турка. Разве что… А, впрочем, выспаться можно и днем, после караула. Как раз перед рейдом.
И вновь расположились засадою у реки. На этот раз – у Дуная. Ночь выдалась не то чтобы холодная, но… какая-то промозглая, что ли. На Ляшина даже озноб напал – иль это от волнения перед завтрашним рейдом?
Выбравшись из караульной палатки, молодой человек поежился да, помахав «для сугрева» руками, отправился проверить пост.
– Стой! Кто идет?
– Ревель!
– Нарва! Проходи… Что, Лексей Василич, не спится?
– Да какой тут, к ляду, сон!
Можно было не сомневаться, разведчики несли службу исправно, на посту никто не спал, не курил даже. Впрочем, из курящих тут был один Никодим.
– Что, Никодим Иваныч, так трубку-то и не раскурил?
– Дак приметно больно – огонь, – тихонько посмеялся старый служака. – И запах еще. Вдруг да кто подберется – точно учует.
– Это верно, да…
Где-то недалеко, справа, вдруг послышалось лошадиное ржание и стук копыт. Караульные сразу же напряглись, приготовили ружья…
– Эй, где вы тут? Ревель! – подъехав, промолвил кто-то из всадников.
– Нарва, – с облегчением отозвался Ляшин.
Свои. Казачий разъезд. Да и откуда здесь чужим-то взяться?
– Что там, братцы? Тихо все?
– Да покуда тихо.
Захрипели лошади. Снова стук копыт. Стихло все… Лишь месяц висел в черном ночном небе в окружении мигающих звезд.
Судя по месяцу, через час следовало сменить пост. Поставить вместо Никодима с Прохором Авдеева… и еще кого-нибудь с ним – и тех уже до утра. Самому же… пойти вздремнуть, что ли? А что?
Снова заржала лошадь. Резко так… и вдруг так же резко ржание оборвалось. Опять казачки… Ну, их тут нынче много.
– Одначе нехорошо, – прислушиваясь, озабоченно молвил ветеран.
Капрал резко повернулся:
– Что нехорошо, Никодим Иваныч?
– Да лошадь. Словно бы ей ноздри заткнули. Ну, чтоб не ржала.
– Думаешь, не казаки это? Кто-то чужой?
– А что, Алексей Василич, думать? Глянуть надо. Там дорожка есть… как раз от реки.
– Так глянем. Прохор, пошли… Осторожно только – ноги не поломай.
Насчет ног господин капрал пошутил – хоть здесь, в зарослях, и темновато, несмотря на лунную ночь, однако места кругом давно уже были обхожены и хорошо караульным знакомы. Каждый камень, каждый кусток, каждая ямка.
Так что шли спокойно, уверенно даже. Не то чтоб как по столичному Невскому, но как-то вроде.
Первым неладное заметил Прохор. Присел резко – за ним и Ляшин. Пока что – не думая. Чтоб луна в спину не светила.
Впереди, за ивами, фыркнула лошадь.
– Лошади… – прошептал молодой солдат. – Навозом пахнет – чую. Не одна лошадь…
– Казачки? – вслух предположил капрал. – Если они, то почему так тихо? Наши донские парни обычно не шибко стесняются. Даже в разъезде могут лясы точить. Что-то я никаких разговоров не слышу…
– Не, говорят… Бормочут что-то. Ну, тихо так… Может, поближе, к кустам. Там луг заливной… В ночном кто-то? Пасет лошадей?
– Тогда бы костры жгли!
– Да уж. Костра что-то не видно. И дымом не тянет…
Караульные осторожно прокрались к ивам. Затаились, глянули на заливной луг…
– Мать честная! – Прохор едва не выругался. Еще бы!
Над лугом, над серебристой травой бесшумно плыли кони! То есть не плыли, конечно, так, шли себе… А всадники спешились, вели лошадей под уздцы… Интересно, с чего бы казакам спешиваться?
Да, потому что не казаки это были! Совсем не казаки.
– Турки! – с ненавистью ахнул Прохор. – Вот ведь сволочи! Переправились где-то уже…
– Давай-ка быстро отсюда… – шепот капрала казался просто шелестом листьев. – Ты – к нашим, предупреди. Я – к казачкам.