— Но он за план отвечает, — как бы оправдывалась Мастан. — А так на что он мне? Молокосос какой-то!
— То-то! — произнес Халмат довольно. — А то чуть что — председатель, председатель!
— Хватит спорить! — оборвала их Анзират. — Не бояться надо председателя, а уважать.
Молча продолжали они путь дальше.
Остановились у резных деревянных ворот. Мастан и Халмат ждали, как поступит дальше Анзират. Она присела в тени чинары на краешек суфы, вытерла краем платка лицо. Потом велела Халмату:
— Давай, веди!
— Всех? — оживился Халмат.
— Нет, только сына Хаджимурада, — сказала Анзират, — остальных не трогай!
— Есть!
Сын Хаджимурада — Дилмурад, сорокалетий лысеющий мужчина, — сидел по ту сторону ворот за дастарханом и с аппетитом ел машхурду. Жена его, упитанная женщина в атласном платье, плавно передвигалась по двору.
Халмат со спины подошел к Дилмураду и ткнул его палкой в бок.
— Ой, щекотно! — хохотнул Дилмурад, решив, что это с ним подшучивает жена. — Ой, Салима, не надо!
И вдруг Дилмурад увидел выходящую из кухни жену, перестал смеяться и недоуменно оглянулся.
— Ой! Я и не узнал вас! Проходите, проходите, дедушка Халмат!
— А ну-ка, пошли! — суровым голосом приказал Халмат, подталкивая его палкой.
— Эй, эй! Вы что? — Дилмурад не знал, то ли смеяться, то ли злиться. — Куда вы меня ведете?
— Давай, давай! Там узнаешь!
Держа палку наперевес, как ружье, Халмат вывел Дилмурада, словно арестанта, за ворота и скомандовал:
— Стой!
Дилмурад, увидев двух старух, важно сидевших на суфе, еще больше удивился. Он оглянулся назад. Дед Халмат и не думал убирать нацеленное на него «ружье».
— Бабушки милые! — засмеялся Дилмурад. — Может, объясните наконец, что происходит?
Но старухи не соизволили ответить на его вопрос.
— Халмат! — заговорила наконец Анзират. — А ну-ка, стукни его разок.
— Слушаюсь! — ответил Халмат и, не дав опомниться Дилмураду, ударил его по шее.
— Ты что?! — взвыл Дилмурад. — Да я тебя!
— Попробуй, подойти только! — вызывающе замахнулся Халмат.
— Анзират, стукнуть еще раз?
— Нет, пока хватит! — сказала Анзират.
— За что вы его бьете? — стала кричать выскочившая вслед за мужем Салима. — Какое имеете право?
— Потерпи, до тебя тоже очередь дойдет! — сказал Халмат.
— Но за что, за что?! — надрывался Дилмурад.
— За то, что ты уже три месяца не навещаешь больного отца! — произнесла Анзират.
Дилмурад осекся, опустил голову.
— Что вы к нему пристали? Навещал он! — защищая мужа, затараторила Салима. — Говори, ездил же ты к нему!
— Ты не встревай, тебя не спрашивают! — одернула ее Мастан.
— Да, я однажды был у него… Помню, даже курагу ему отвез, — сказал Дилмурад.
— Однажды! — усмехнулась Анзират. — А он уже три месяца в постели лежит. Если хочешь знать, он к твоей кураге даже не притронулся, целыми днями лежит и в окно смотрит. А ты хоть раз подумал, почему он до сих пор не выздоравливает?
— Да откуда он может знать? — опять затараторила Салима. — Врач он, что ли? Курагу не трогал, в окно смотрит… Все смотрят в окно, когда дома сидят.
— Долго она еще будет говорить? — обратилась Анзират к Дилмураду.
— Замолчи! — с сердцем крикнул Дилмурад жене.
— Я не говорю, что он голодает, — продолжала Анзират. — Нет. Спасибо врачам, они за ним присматривают лучше, чем ты. И обед, и лекарства — все дают. Но у пего даже пиалы нет, он из стакана чай пьет!
— Из стакана? — возмутился Халмат. — Позор!
— Вот, собственно, зачем мы и явились к тебе, — сказала Анзират. — Теперь сам решай. А на нас не обижайся. Или обиделся?
— Что вы! Я не обиделся. Я ни капли не обиделся, — забормотал Дилмурад.
— Ну, тогда паша миссия окончена! — сказала Анзират и встала. — До свидания!
— Извините, пожалуйста, можно мне два слова? — с ехидством в голосе заговорила Салима.
Дилмурад хотел было остановить жену, однако Аизират жестом разрешила ей говорить.
— Скажите, почему вы все время вмешиваетесь в чужие семейные дела? — вызывающе посмотрела Салима на Анзират. — Вы кто, судья или прокурор?
— Дальше.
— Могу и дальше. Прежде, чем учить других, вы у себя дома навели бы порядок.
— Ты не беспокойся, у меня дома всегда порядок.
— Хо! — зло усмехнулась Салима. — То-то ваша невестка бедная плачет и к родителям собирается уходить.
— В чем дело? — Анизират посмотрела иа Мастан.
— Просто я не хотела тебе портить настроение, — промолвила та виновато.