— Не морочь мне голову! — отрезала Шарапат. — Не нужна мне никакая слава.
— Может быть, тебе и не нужна. Но я не хочу из-за вас умереть никем не замеченным, — разозлился Шермат. — Что за жизнь? Каждый день одно и то же: «Шермат, траву косить надо! Шермат, баранов пригони! Шермат, дети дерутся!». С моими способностями другой давно министром бы стал. А что смеешься? Вот сын Тура-палвана, говорят, большим начальником в городе, сидит у себя в кабинете, по телефону разговаривает, а секретарша ему зеленый чай заваривает. И, бедная, представить себе не может, что ее начальник когда-то ходил за мной, умолял, чтобы я ему задачу по арифметике дал списать.
— Хорошо, когда станешь министром, тогда придешь, — съязвила Шарапат и хотела закрыть перед ним дверь.
— Подожди, ты что, гонишь меня?
— Гоню.
— И ты тоже на стороне матери, да?
— Да.
— А еще жена называется! — выпалил с обидой Шермат. — Ты же должна всегда на стороне мужа стоять. Как, например, японки. Муж у них всегда прав. Они боготворят мужей, никогда им не возражают.
— Вот и женись на своей японке, — с обидой сказала Шарапат.
— Возьму и женюсь!
— Женись, женись!
— И женюсь!
— Убирайся! Чтобы ноги твоей здесь не было! — не выдержала Шарапат. Она с силой оттолкнула его и захлопнула дверь. Шермат не успел увернуться и упал. Шляпа отлетела в сторону.
— Еще говорят равноправие, равноправие! А когда женщины физическую силу применяют, этого не замечают! — обиженно ворчал Шермат, сидя на земле.
Турсунбай, стоя в сторонке, наблюдал эту сцену. Он недовольно отвернулся.
Шермат заметил его:
— Турсунбай! Где моя шляпа? Турсунбай, подай ее!
— Пусть твоя японка подаст, — буркнул Турсунбай.
Шермат медленно встал, подобрал шляпу, надвинул ее низко на лоб и понуро пошел прочь.
…Он поднялся на холм. Печальным взглядом окинул родное селение, что раскинулось внизу. Постоял немного. Потом резко развернулся и быстро зашагал в сторону гор. Он шел по бездорожью, напрямик. Шел куда глаза глядят.
Придерживаясь дистанции и стараясь остаться незамеченным, за отцом плелся Турсунбай.
Анзират, заложив руки за спину, взад-вперед ходила по двору. Появился Абдулла.
— Ну что? — нетерпеливо спросила Анзират.
— Ни папы, ни Турсунбая нигде нет, — ответил Абдулла.
— Сколько дней прошло, как они исчезли? — уточнила Анзират у невестки.
— Три дня уже… — всхлипнула та.
— Странно. Куда они могли деться? В милицию заявить, что ли?
— Бесполезно. Все равно не найдут! — уверенно сказал маленький Нурилла.
— Почему так говоришь?
— Папа же на японке хотел жениться. Наверно, они в Японию уехали. Он сам так сказал, когда с мамой ругался.
Анзират посмотрела на Шарапат. Та сидела, опустив голову, и беззвучно плакала.
— Этого еще не хватало! — вспыхнула старуха. Она молча прошла по двору, потом подошла к невестке: — Не плачь. Никуда он не денется. У нас границы крепкие.
Анзират, Мастан и Халмат сидели за дастарханом и чинно разговаривали с хозяйкой дома.
— Да у меня внучек много, одна красивее другой, — хвасталась старуха Бахри.
— Ты сначала покажи их нам, — сказала Анзират.
— Пожалуйста! — Бахри выглянула в открытое окно и крикнула: — Салима!
— Что, бабушка?
— Принеси чай!
— Хорошо, бабушка.
— Такая умная, такая послушная, — хвалила Бахри внучку.
Пока Салима поднималась с чайником по лестнице, сваты внимательно разглядывали ее.
Салима подошла, вежливо поздоровалась:
— Салям-алейкум!
— Валейкум-салям! — ответила Анзират, не сводя с нее глаз.
Салима поставила чайник на стол и ушла.
— Сколько классов образования? — спросила Анзират у Бахри.
— Институт кончает! — ответила та с гордостью.
— Не девушка, а цветок! — поцокал языком Халмат.
— И образованная… — начала было Мастан, но, увидев недовольный взгляд Анзират, замолкла на полуслове.
Анзират же долго молчала, потом велела:
— Позови другую.
— Большой калым не прошу… — заискивающе проговорила Бахри.
Анзират отрицательно покачала головой.
— Позови другую.
Бахри выглянула в окно, позвала:
— Халима!
— Что, бабушка?
— Принеси чай!
— Хорошо, бабушка.
— Такая умная, такая послушная, — хвалила Бахри и вторую внучку.
Анзират, гордая и непреклонная, долго смотрела на вошедшую Халиму, знаком отпустила ее и спросила:
— Какое у нее образование?
— На первом курсе института занимается, — ответила Бахри.