Но вместо этого она огромным усилием воли заставила себя спокойно взглянуть ему в лицо.
- Мэт? - холодно обронила она, довольная, что голос не дрогнул. - Интересуешься произведениями искусства?
Фрэнки почувствовала, как между ними снова пробежала та самая искра, о которой она не желала думать.
- Покажешь мне свои работы? - В его вопросе прозвучало приглашение, от которого веяло опасностью.
Фрэнки запоздало вспомнила, что стена позади нее была увешана портретами их сына. Взгляни он чуть влево или вправо, Мэт бы ясно увидел для себя доказательство того, что тот единственный уик‑энд имел последствия.
- Хорошо, - кивнула она, торопливо направляясь вглубь галереи. - Но учти, у меня очень мало времени.
Боковым зрением Фрэнки заметила, как Чарльз в недоумении наморщил лоб. И это неудивительно. Мэт буквально излучал богатство. Его внешний вид не говорил, а кричал о том, что он мог бы купить эту галерею с потрохами. Чарльзу было невдомек, почему Фрэнки не проявляет интереса к такому состоятельному потенциальному покупателю.
А как еще ей относиться к человеку, который ворвался в ее мир, соблазнил без малейшего усилия, переспал с ней и бесследно исчез следующим утром? Он опасен. Она не намерена тратить на него время.
«Но он отец твоего ребенка», - пронеслось у нее в голове. Мысль была так пронзительна, что Фрэнки внезапно остановилась.
- Я могу продолжить показ, если мисс Престон нужно будет уйти, - предложил следовавший за ними Чарльз.
Мэт тоже остановился и взглянул на Чарльза.
- Полагаю, мне вполне достаточно общества мисс Престон, - отчеканил он.
Фрэнки с сочувствием взглянула на Чарльза. Его щеки медленно заливал румянец. Он имел репутацию известного галериста в Нью‑Йорке. В художественных кругах его уважали, а многие даже побаивались. Подобная беспардонность была ему в новинку.
- Я позвоню, если ты нам понадобишься, - попыталась разрядить обстановку Фрэнки.
- Хорошо, - пробормотал Чарльз и быстро ретировался.
- Совсем не обязательно было грубить, - хрипло сказала Фрэнки, стоило Чарльзу удалиться. Они стояли так близко друг к другу, что она чувствовала аромат его одеколона с терпкими нотками сандала и исходящее от его кожи тепло. Сердце Фрэнки отчаянно билось, по спине побежали мурашки.
Она думала, что с годами забыла его. Однако тело остро реагировало на его близость. Она постаралась не обращать на это внимания.
- Теперь, когда мы одни, ты можешь назвать правдивую причину своего появления в галерее? Вряд ли ты пришел купить мою картину.
Он пристально разглядывал ее из‑за полуопущенных ресниц. Странная все‑таки штука память. Он столько раз представлял себе Фрэнки в мельчайших подробностях, но сейчас, стоя с ней рядом, не узнавал. Ему хотелось снова и снова рассматривать ее: эти зеленые кошачьи глаза, курносый носик, усыпанный мелкими бледными веснушками, и эти сочные и мягкие губы, с тихим вздохом раскрывшиеся для их первого поцелуя. От этого воспоминания он напрягся.
- Откуда тебе знать, что я пришел не за картиной? - растягивая слова, спросил он, буравя ее взглядом серебристо‑серых тревожащих душу глаз.
Фрэнки непроизвольно облизнула губы, умело подкрашенные помадой цвета спелой черешни. Ее рот казался таким сочным, словно она только что наелась ягод, а сок остался на губах.
- Потому что мои работы тебя никогда не интересовали, - довольно резко ответила она.
Он подумал о висящей у него в офисе картине Фрэнки, которую он купил через дилера. Это было полотно, над которым она работала в день их первой встречи. Мэт нахмурился.
- Почему ты так считаешь?
Щеки девушки окрасил легкий румянец.
- Я прекрасно помню, как искусно ты запудрил мне мозги, - ехидно заметила она. - Изобразил притворный интерес к моим картинам, а я‑то наивно поверила и попалась на твою удочку. Но больше я в такие игры не играю. Итак, что на самом деле привело тебя сюда, Мэт? - требовательно спросила она.
Его уменьшительное имя в устах Фрэнки вызвало в нем противоречивые эмоции. Стыд за то, что с самого начала утаил свое полное имя, обманув ее в момент первой встречи. Удовольствие, потому что ни одна другая женщина так к нему не обращалась. Он снова вспомнил ту волшебную ночь любви и ее хриплый от страсти голос, шептавший его имя.
Он ее хочет.
Хотя прошло три года, и Мэт был горд собой, что сумел справиться с эмоциями и уйти в нужный момент.
И тем не менее вожделение взыграло в нем с новой силой.