В прошлый раз она не заметила охрану, с ним был только водитель. Но тогда она не обратила на это внимания. Вероятно, он какой‑то весьма состоятельный и влиятельный человек.
- Ты такая важная персона или просто опасаешься за свою жизнь? - спросила Фрэнки, когда они вошли в лифт вместе с телохранителем.
Он ничего не ответил, но как‑то странно на нее посмотрел.
Двери лифта открылись, и Фрэнки почудилось, что она оказалось в небесном дворце. Они вышли в холл. Маттиас снова обратился к охраннику на родном языке, и тот, низко поклонившись, вошел в лифт и уехал, оставив их наедине.
Фрэнки старалась скрыть свое волнение, осматривая роскошные интерьеры пентхауса: полированные деревянные полы, высоченные потолки, дорогую дизайнерскую мебель и хрустальные люстры. Из огромных окон открывались захватывающие виды на Крайслер‑билдинг, Эмпайр‑стейт билдинг, Центральный парк. Пентхаус находился в самом сердце Нью‑Йорка.
Большие раздвижные стеклянные двери выходили на палубу, к которой примыкал бассейн со стеклянными перилами. Фрэнки представила себе, как плывет в нем, словно парит высоко над городом.
Контраст между ее собственной скромной квартиркой в Квинсе и этим безумно красивым пентхаусом был слишком разительным.
- Мэт, - вздохнула она, поворачиваясь к нему лицом, даже не уверенная, что хочет сказать.
Он смотрел на нее с мрачной сосредоточенностью.
- Меня зовут, - тихо сказал он, - Маттиас Василиас.
Такое звучное имя идеально ему подходило. Оно было похоже на звон литавр, так торжественно оно прозвучало. Мэт было слишком плебейским именем для такого экзотического красавца.
- Хорошо, - кивнула она. - Значит, Маттиас.
В его глазах промелькнуло странное выражение.
- Ты никогда обо мне не слышала?
Нечто похожее на сигнал тревоги зазвенело в голове Фрэнки.
- А что, должна?
Его губы изогнулись в сардонической ухмылке.
- Нет.
Ей послышалось осуждение в его ответе, и она ощетинилась.
- К чему вся эта охрана?
Мэт тяжко вздохнул.
- Требования протокола. Дома ее будет еще больше.
- Не понимаю. Ты какая‑то известная личность?
- Можно и так сказать, - ответил он.
Маттиас прошел на кухню и достал бутылку вина. Ее желудок скрутило от воспоминаний о вине, которое они пили той ночью, всего несколько глотков, но это было самое вкусное вино, которое она когда‑либо пробовала. Он налил бокал и протянул ей. Фрэнки автоматически его приняла.
- Что происходит, Мэт, Маттиас?
Он прищурился. Интересно, произнесенное ею его полное имя для него прозвучало так же непривычно странно, как и для нее? Имя Маттиас подходит ему гораздо больше. Ей нравился вкус этих экзотических слогов на кончике языка.
- Моя семья погибла в результате несчастного случая много лет назад. Мне тогда было пятнадцать лет. - Он сказал это так обыденно, что Фрэнки не могла понять, как это трагическое событие повлияло на него. Впрочем, она могла себе это представить.
- Сочувствую, - пробормотала она, жалея, что испытывает к нему это самое сочувствие. Ей хотелось бы вовсе ничего к нему не чувствовать.
Его губы дернулись.
- Это было очень давно.
- Но я уверена, что боль утраты не утихла, - тихо сказала она.
- Я привык к одиночеству. - Он пытался отмести ее сочувствие. - Брат отца взял на себя многие обязанности моего отца. В пятнадцать лет я был слишком молод.
- Какие обязанности? - поинтересовалась Фрэнки.
- Вскоре после их смерти было решено, что в свой тридцатый день рождения я возьму на себя эту роль. - Он пристально на нее взглянул, вспоминая прошлое. - За неделю до того, как мне исполнилось тридцать, я встретил тебя. Я прилетел в Нью‑Йорк только на уик‑энд. Это был мой последний шанс путешествовать без охраны. - Выражение его лица изменилось.
- А чем занимались твои родители?
Это был странный разговор. Маттиас практически не отвечал на вопросы Фрэнки, а вел признательный монолог. Она ему не мешала.
- Мне не следовало связываться с тобой, но ты была такой… Я не могу этого объяснить. С первого взгляда я захотел тебя. - Он уставился на нее сверкающим взглядом.
Сердце Фрэнки остановилось. Как у него все просто. Пришел, увидел, победил.
- Я знал, что это будет только короткий роман.
Ее сердце сжалось от этих слов.
- А про мои чувства ты подумал?
- Нет, - честно признался он. - Мне показалось, что ты тоже хотела просто развлечься. Случайный легкий секс, ничего больше.
- Я думаю, что термин «случайный секс» своего рода остроумная глупость, - сухо сказала она, отворачиваясь от него, чтобы не видеть, как изменилось выражение его лица.