Мертвую селяне похоронили на кладбище в нашем селе. Обрядили ее старухи по всем церковным правилам и отпели в церкви. Детишек мой отец привел домой. Двое суток они, как зверята, все трое сидели на большой русской печи, ни с кем не желая говорить. Засыпая, сквозь сон жалобно звали папу и маму. Маленький занемог. У него были обморожены ручонки и ноги. Бабки, стараясь на совесть, растерли ему все тело. Обморожение было поверхностное и особой опасности не представляло. Заставила о себе знать простуда. Несмотря на заботу фельдшера и бабок-знахарок, через две недели ребенок умер.
Мальчик Коля и девочка Ната жили у нас два года. Затем их отправили в детдом. Фамилию они оставили свою, а местом рождения записали наше село. Происхождение – из крестьян. В детдоме Коля окончил семилетку, а Ната – десятилетку.
В 1936 году Коля выпустился из аэроклуба. В 1937 году был призван в армию. Служил в авиации. Перед войной прошел переподготовку на летчика-истребителя. С первого дня войны воюет. Под ним сбито три самолета, два раза ранен. Один раз чуть не сгорел. Главное – до сих пор живой, веселый и здоровый.
Ната окончила Томский медицинский институт. Работает хирургом в госпитале.
Моего отца они оба зовут папой, а мать – мамой. В отпуск и на каникулы они ездили всегда к нам. У них кто-то близкий есть и в Москве».
«Их отец остался жив?» – спросил я.
«Наверняка нет. Многие, раньше не знавшие трудностей, погибли еще по дороге.
Николай мне сказал: «Подлечусь немного, снова поеду на фронт за второй "Золотой Звездой"». К чему я тебе все это говорю? Надо любить свой народ, не бросаться им, как сором. Он пригодится, как спасенный Николай. До свидания, Илья. Я перед тобой разоткровенничался, но разговор между нами».
Он вышел из палаты, осторожно закрыв за собой дверь. Я думал: «Что это он вдруг решил исповедоваться мне именно сейчас? Два с лишним года мы с ним крепко дружили, а такой откровенный разговор впервые. Да хотя о таких вещах и сейчас говорить было еще опасно. Он мне верит как лучшему другу? А может быть считает, что я не выживу, скоро умру?
Как его высоко вознесла фортуна! Вчерашний сержант, командир отделения ныне полковник в резерве Генштаба. Два года с гаком, только не с сибирским, командовал полком. Вся война еще впереди. Сколько она продлится, трудно сказать. «Война до победного конца» – слова Сталина. Значит, никакого перемирия, никаких договоров. А до Берлина еще далеко. Может быть год, а может и два. Какая помощь будет от наших союзников – Америки и Англии?
Если фортуна и дальше будет улыбаться Кошкину, то он через два года будет командовать армией. При направлении на фронт ему наверняка сейчас дадут дивизию. Самое главное – он скромен и прост, остался таким, каким был – настоящим другом. Не каждый друг решился бы зайти к старшине, если врачи предупреждают об опасности и сами подчас боятся меня как прокаженного».
Я вспомнил нашего командира дивизии, генерал-майора Абакумова. За год пребывания в дивизии я его ни разу не видел. Начальник штаба дивизии полковник Иванов и заместитель по политчастям были частыми гостями нашего полка. А Абакумов, по-видимому, дальше штаба нашего полка дороги не знал. Воюют все по-разному.
Думы мои прервали – вошла диетсестра. Она негромко спросила: «Что бы вы пожелали заказать на завтра: на завтрак, обед и ужин?» Я был не только удивлен, а даже потрясен таким вниманием.
Вечером Кошкин снова пришел. Он был чем-то удручен и недоволен. Пытался улыбаться, но у него не получалось. Улыбка была кривой. Говорил с неохотой, растягивая слова. Я спросил: «Степан, что с тобой?» Он нехотя ответил: «Да так, ничего». Затем долго молчал, разглядывая мой скелет сквозь одеяло.
«Илья, разговор между нами. Сегодня говорил со своим начальством, то есть с Москвой. Доложил о результатах моей командировки. Просил, чтобы в госпиталь прислали ревизионную комиссию, так как вскрывается много нехороших дел. Меня грубо оборвали, даже обругали. Сказали, что сейчас такими делами заниматься не время. Приказали немедленно явиться в Москву. Я оказался пешкой в руках какого-то дельца. Спрашивается, зачем меня сюда посылали? Сейчас время дорого. Оно нужно не для бесцельных прогулок, а для победы над врагом».