Деревня небольшая, а воевало 55 человек: 53 мужчины и две девушки. На тридцать человек пришли извещения о гибели или пропаже без вести. В том числе и на меня было две бумаги. Одна в сентябре 1941 года из 311 дивизии: «Погиб при защите Родины». Вторая в июне 1942 года из штаба 2 ударной армии: «Без вести пропал». В деревне меня считали воскресшим из мертвых.
Мужиков в деревне осталось мало, включая стариков. Перед самой войной в мае 1941 года по ложному доносу односельчанина, болтуна и лодыря, было посажено шесть коренных деревенских работяг в возрасте от 55 до 62 лет. Все шестеро погибли, никто из них не вернулся в родную деревню. Все полевые работы проводили женщины и главным образом вручную. В колхозе был один бык. Его впрягали в повозку как лошадь, надевали вместо ярма специально приспособленный хомут, седелку, а затем дугу, чересседельники и так далее. Имелось еще две лошади, 25 голов овец и две коровы. Все это на 30 деревенских семей. Все лошади и бык выполняли хозяйственные работы колхоза. На них доставляли навоз в поле. Вывозили убранный руками женщин урожай. Дрова и сено для личных хозяйств переправляли на санках, на себе. Многие запрягали личных коров. Тракторов в МТС было мало, притом одно старье. Поэтому посевная площадь сократилась на 70 процентов. Поля зарастали сорняками, а местами и лесом.
Лесные покосы, когда-то зеркало крестьянина, не косились, зарастали. В колхозе на заработанные трудодни почти ничего не давали. А если и причиталось в конце года, то не более 100-150 грамм зерновых отходов. Все зерно с тока увозилось в госпоставку, под контролем чрезвычайного уполномоченного райкома ВКП(б). Немного засыпалось в неприкосновенный семенной фонд.
Суровы были военные законы не только для солдата, но и для крестьянина и рабочего. Смерть и голод летали над народом. Но он жил, живет и не сдается никаким невзгодам. Сурово провожает голодные и холодные дни. Надеется на светлое будущее, но пока не только огонька – даже искры не видно.
Как хорошо дома после пятилетней отлучки! Мне казалось, что дом стал ниже, как бы врос в землю. Все вещи, знакомые с детства, стали миниатюрными, уменьшились в своих размерах. Серым и тусклым сейчас выглядело все, что наполняло избу, дорогое крестьянину имущество: стол, закопченные полки, старые лавки вдоль стен, давно потерявшие окраску. Самое близкое, самое дорогое – это русская печь. Немало приключений она оставила с детства в моей памяти. Много раз я на нее падал, не раз угорал. Она грела и кормила горячим. В порыве нежности ко всему окружающему я рад был все расцеловать, но сдерживался, стыдясь отца и матери.
Наша небольшая деревня стоит на склоне равнинной, слегка холмистой местности. Со стороны склона сплошной стеной подступает еловый лес. С остальных сторон расположены поля разной конфигурации, которые тоже окружены лесом. Кругом лес: ни конца ни края. Чередуется болотами, заросшими низкой чахлой сосной, борами с глухариными токами и еловыми раменями.
Более 200 лет назад, еще во времена Петра Первого, сюда пришли первые жители. Повалились на землю двухсотлетние вязы и сосны. Заполыхали костры. Застучали топоры братьев. Появилась первая, а затем вторая изба, надворные постройки. Появился скот, домашняя птица. Расширялись поля, чистились сенокосы. Братья свой хуторок назвали деревней Забоковая, по расположению небольшой речки Боковая, которая протекала от деревни на расстоянии 2,5-3 километров, опоясывая ее с двух сторон. Деревня росла и приобрела форму буквы "Т". Позднее ее стали называть Боковская, как бы приближая к речке Боковая.
Нелегкий был труд землепашца. Много сил требовалось срубить и выкорчевать двухсотлетний вяз или сосну, разработать поле примитивной деревянной сохой и бороной. Но люди делали, делали ежедневно годами, десятилетиями. Вели неустанную борьбу с дремучим лесом. Лес не выдерживал, отступал. В то же время лес кормил мясом, грибами и ягодами, снабжал пушниной, обувал и одевал.
Спустя 150 лет с момента поселения деревню снова переименовали, навсегда ее назвали Заболотяна, по расположению рядом топкого чистого болота с редкой чахлой древесной растительностью и с учетом того, что речка Боковая от деревни далеко и течет своим руслом, не приближая его к деревне.
Трудолюбивый народ еле сводил концы с концами. Своего хлеба хватало только до Рождества. Самые экономные, рачительные мужики с трудом дотягивали до Пасхи. С раннего детства все жители деревни знали цену ржаному душистому хлебу. Белый хлеб был лакомством и появлялся на столе в особо торжественные праздники. Хлеб – это жизнь. Хлеб – это богатство мужика.