После долгих обсуждений и утверждения изменений Шеритта забирает исправленный план, дабы передать его людям, занимающимся организацией и претворением каждого пункта в жизнь. О списке гостей говорить не приходится, кто прибудет, тот и прибудет, а пригласить кого-то из действительно близких, дорогих мне людей я не могу, их положение слишком низко, чтобы им дозволено было присутствовать в дворцовых залах. Брендетта всё чаще надевает маску ледяного надменного презрения при виде Илзе, отворачивается от неё демонстративно и не обращается к ней без острой нужды, а если всё же приходится, то цедит слова сквозь зубы, скупо, высокомерно. Я не знаю, стоит ли делать Брендетте замечание – в глазах франнов Илзе остаётся низкородной аранной и никакие мои выговоры ситуацию не исправят, не переломят, лишь наполнят Брендетту ещё большим презрением. Я решаюсь посоветоваться с Шериттой и фрайнэ Бромли признаётся, что по дворцу уже гуляют весьма настойчивые слухи, что Илзе стала фавориткой фрайна Рейни.
В сущности, придворных мало заботит, с кем Блейк делит ложе, пока речь идёт о всего-навсего низкорожденной компаньонке императорской суженой, однако Брендетта явно не может удержаться от проявления очевидной ревности, смешанной с обидой, непониманием и злостью. В противовес ей Лаверна неизменно дружелюбна, мила и вежлива по отношению к Илзе. Если до суженой фрайна Рейни и дошли сплетни о его увлечении, то она не выказывает ни малейшего намёка на свою осведомлённость или недовольство ни в лицо Илзе, ни за её спиной. Едва ли сама Илзе ничего не видит и не слышит, едва ли не понимает причин поведения Брендетты, а коли так, то скоро верная подруга меня покинет. Какой ей резон терпеть шепотки, слухи и наигранное презрение Брендетты, мириться с положением любовницы фрайна, которому предстоит взять в жёны другую, подходящую ему по статусу? Вокруг меня более чем достаточно людей: Стефан, дамы из свиты, слуги и стража, я всё реже остаюсь совсем одна. Со дня на день стану женой императора, и я мать его первенца, меня нельзя снова отравить в надежде, что после моей смерти удастся женить государя на другой, что всенепременно подарить ему и стране долгожданного наследника. Мирелла признанная отцом дочь, Её императорское высочество, её уже не посмеют тронуть. И я не могу, не имею права удерживать Илзе подле себя вечно. Она вольна поступать по своему разумению и уж всяко не должна до конца дней моих играть роль доверенной служанки при госпоже.
В общей суете примерка свадебного платья, обсуждение деталей, ещё подлежащих изменению, и выбор драгоценностей к нему оказываются наименьшей из забот. Нужно заранее согласовать, где и с кем будет находиться Мирелла на протяжении венчания и пиршества, с кем поедет из храма во дворец и останется ли на танцы и другие увеселения по окончанию трапезы. Разумеется, ребёнок не должен сидеть среди взрослых весь вечер напролёт и точно не должен присутствовать при проводах молодожёнов на брачное ложе. Помимо того до наступления праздника Перелома лет мне следует вновь появиться на людях, посетить один из монастырских приютов или бесплатную школу для раздачи даров сиротам и детям из бедных семей. Шеритта рассказывает, что Её императорское величество Тересса порою навещала до дюжины приютов и школ, выбирая не только расположенные в столице и её окрестностях, но и отправляясь в другие края, даже удалённые от франского домена. Аурелия во всём старалась следовать примеру матери своего мужа, однако раздавать подарки ей случилось лишь раз. Мы с Шериттой решаем, что в силу обстоятельств я никак не могу полететь даже в соседний край, и потому в этом году лучше остановиться на столичных заведениях. Выбираем подходящие даты до венчания, составляем список приютов и школ, подсчитываем приблизительно, сколько потребуется подарков для детей и каковы размеры даров денежных, что будут получены самими заведениями. После некоторого размышления я заговариваю о возможности официального визита в обитель заблудших женских душ. Понимаю, в стенах её находят убежище отнюдь не обездоленные малые дети, но люди, считающиеся взрослыми, способными отвечать за свои поступки, и, что для многих ещё хуже, женщины, обязанные пребывать на попечении мужей, неважно, отцов, братьев или супругов. Однако ни возраст, ни наличие – или отсутствие – у этих женщин родственников-мужчин не делает их более защищёнными от невзгод этого мира, более готовыми принимать с достоинством все беды, ниспосланные богами.
Шеритта не спешит соглашаться с моим предложением, да я и не жду от неё поддержки в столь щекотливом, необычном вопросе. Она отвечает уклончиво, с заметным нежеланием что ввязываться в спор в попытке разубедить меня, что отказывать наотрез, напоминая, что заблудшие женские души не то, чему стоит уделять внимание будущей императрице. В конце концов мы сходимся на том, что всерьёз рассмотрим идею такого визита после возвращения из Нардии и, конечно же, с обязательного одобрения Стефана.
Было разъехавшиеся придворные торопятся обратно, не желая пропускать четвёртое венчание государя. Ради брачного торжества сюзерена в Империю возвращается даже срочно вызванный фрайн Шевери с супругой. Стефан сообщает мне о том лично, и уточняет, приму ли я фрайнэ Шевери в свою свиту на время их пребывания при дворе. Они не останутся надолго, всего на несколько дней, и перед праздником улетят в Вайленсию. Я не возражаю – отчего нет? Лия пришлась мне по душе ровно настолько, насколько может быть приятен человек, которого едва знаешь, и она не похожа на Брендетту, а в последнее время отсутствие предубеждений и заносчивости становится лучшей рекомендацией для тех, кому предстоит войти в мой круг.
Нынче Стефан обращается со мною мягко, бережно, словно я хрупкая ваза из цветного стекла, способная рассыпаться от легчайшего прикосновения. Он сдержан, осторожен и ночью, и днём и беспрестанно интересуется, как я себя чувствую, не скрываю ли от него каких недомоганий, не утомляюсь ли, не делаю ли того, что мне делать вовсе необязательно. Стефан расспрашивает меня каждое утро и каждый вечер, а днём слуги по нескольку раз передают от него короткие записки. За государственными и повседневными заботами он находит время разузнать побольше о женщине в положении и следом за ворохом вопросов о моём состоянии на меня обрушивается град подробных наставлений, что и как должно делать и не делать беременной фрайнэ. Я искренне надеюсь, что вскоре он устанет от бесконечного повторения одних и тех же вопросов – не будет же он теперь до срока интересоваться моим самочувствием? И порою сожалею втайне, что он не остался в благословенном неведении о делах женского тела, коего не чурались, а то и приветствовали многие мужчины. Роды – удел и главное предназначение женщины, самими богами ей ниспосланное, ведь и Тейра дарует, а Авианна жизнь новую творит. Блага раздавать и слово в мир нести – миссия мужчин и вмешиваться в женские тайны им не след, если только не избрали они путь лекаря и целителя.