— Я... или Брэм? — спросила она, приподняв бровь, с юмором в голосе.
— Вы оба. — Я улыбаюсь. — Ваша свадьба в мой день рождения сделает этот день еще более особенным. Серьезно, даже не думай об этом.
— Брэм сказал, что хочет, чтобы на свадьбе было три торта. Свадебный торт, чизкейк на удачу...
Я громко смеюсь и говорю:
— Однажды он съел чизкейк перед экзаменом, к которому совершенно не готовился, и в итоге сдал его на отлично, так что теперь он считает, что чизкейк приносит удачу. Он ест его только перед самыми важными событиями в своей жизни.
— Странно, что ты знаешь о нем больше, чем я?
— Скоро все изменится, и это испепелит мою душу, но так и должно быть, ведь я отдаю своего лучшего друга в мужья своей сестре.
Она закатывает глаза и говорит:
— Ну, третий торт — тебе на день рождения.
— Ни в коем случае. — Я покачал головой. — Я не собираюсь отнимать у тебя день. Я могу отпраздновать в другой раз или вообще не праздновать, потому что я взрослый мужчина и не нуждаюсь ни в чем особенном.
— Скажи это Брэму. Он обезумел от горя из-за этого. Он послал меня сказать тебе, чтобы смягчить удар. Он сказал, что не может смотреть тебе в глаза.
— Он такая королева драмы. — Дверь в мой кабинет открывается, и Чарли вкатывает внутрь тележку. — Все будет хорошо, — шепчу я, прежде чем Чарли ставит перед нами чайник, чашки и трехъярусную подставку с булочками и вкусностями.
Откуда, черт возьми, это взялось? И почему у меня не было этого каждый день?
Факт: Я питаю слабость к выпечке — помимо кексов — и съем любую выпечку, которая окажется передо мной. Съем все за один присест. Брэм и Роарк знают об этом и постоянно соблазняют меня пончиками, круассанами и датскими пирожными, практически всем, что содержит глютен.
— Чарли, это потрясающе, — говорит Джулия, рассматривая трехъярусную подставку с едой.
Да, ладно... она хорошо поработала над этим. Очень внимательная, хотя мне больно это признавать.
— Спасибо. — Расставив всё, она выпрямляется и говорит: — На нижнем ярусе — булочки, испеченные в пекарне «Дженни» за углом. На втором — торты с разными вкусами, а на верхнем — джем и взбитые сливки для булочек. В дополнение ко всему этому я приготовила прекрасный послеобеденный чай «Английский завтрак». Есть также лимон и мед. Наслаждайтесь.
Она приложила немало усилий, чтобы подготовить всю эту вкусноту, и мне не нравится, что она не сможет этим насладиться. Я уже готов уточнить у неё, не хочет ли она присоединиться к нам, но прежде чем открываю рот, Джулия говорит:
— Почему бы тебе не остаться и не выпить с нами чай?
Чарли смотрит на меня, а затем любезно улыбается моей сестре.
— Это очень мило с твоей стороны, но у меня есть кое-какие дела. Время с семьей очень ценно, а я уверена, что ты не так много времени проводишь с братом, поэтому оставлю вас наслаждаться чаем. Дайте знать, если вам что-нибудь понадобится.
Она бросает на меня последний взгляд и уходит.
Я смотрю ей вслед, пока Джулия набросилась на вкусняшки. Одним незапланированным чаепитием и доброжелательными — нет, бескорыстными — словами в адрес моей сестры она нашла мое слабое место. Не уверен, что мне это нравится. Всю неделю она не только выполняла поставленные задачи, но и предугадывала, что мне понадобится дальше. У меня еще никогда не было такого эффективного помощника. Но меня беспокоит то, что она делает с моим очень защищенным, очень скрытым сердцем.
Потому что знаю, что ее действия — не просто действия результативного помощника. Это просто Чарли. Она мне нравится. Каким-то образом она разрушает мои защитные стены, а я не могу этого допустить. Но как остановить девушку, которая организует танцы «Счастливая пятница» и чай для моей сестры?
— Не жизнь, а роскошь, — говорит Джулия, откусывая от булочки. — У тебя каждый день такое изобилие? Если да, то я знаю, где буду проводить обеденное время.
— Нет. — Я качаю головой, все еще глядя на дверь. — Все для тебя.
Глава восьмая
ЧАРЛИ
Я застегиваю молнию на чемодане, а затем ставлю его на колесики. К поездке готова.
Я в последний раз взглянула в зеркало на свой дорожный наряд и осталась довольна. Для удобства я выбрала леггинсы, дополнила их джинсовой курткой на пуговицах, коричневыми ботильонами с открытым носком и соломенной фетровой шляпой с черной лентой по низу. В конце концов, мы направляемся в Майами.
Перекидываю коричневый сэтчел через плечо (прим. пер.: Сэтчел – вместительная сумка квадратной или прямоугольной формы с мягкими стенками и плоским дном), еще раз проверяю наличие раствора для контактных линз и запасных очков, а затем беру чемодан и иду к выходу.
Джоэл уже внизу, и я не хочу заставлять его ждать.
Выключаю свет, бросаю последний взгляд на свою огромную квартиру — я должным образом еще не въехала в нее, все еще не привыкла к ее вычурности — и закрываю дверь.
Поездка в лифте проходит без происшествий, я проверяю в зеркале свою
бледно-розовую помаду, а затем выхожу за дверь к черному внедорожнику, ожидающему у обочины.
Джоэл доброжелательно здоровается со мной и протягивает чашку кофе.
— Доброе утро, мисс Чарли.
— О, Джоэл, ты слишком добр ко мне. — Он берет мой багаж и открывает дверь. Я забираюсь внутрь, но тут же отшатываюсь назад: с другой стороны сидит Рэт, поглощенный своим телефоном. — Блин. — Я смеюсь. — Стоило предупредить, что Вы будете здесь.
Он поднимает глаза от своего телефона и медленно оглядывает меня. Он ничего не говорит, но я знаю, что в его глазах — признательность.
Боже, он, должно быть, считает меня абсолютной чудачкой, когда дело доходит до одежды. Честно говоря, на прошлой неделе я пошла на крайние меры, потому что, черт возьми, почему бы и нет? Меня уже уволили, что ещё он мог сделать? Уволить меня снова?
Моей целью было узнать, как далеко я смогу зайти с этим мужчиной, как далеко смогу вывести его из зоны комфорта. Он может думать, что испытывает меня, бросает мне вызов, но на самом деле я делаю то же самое с ним.
Мне нужно знать его пределы, с чем он может справиться, а что его настолько разозлит, что он полностью погрузиться в работу, и думаю, вчера я это выяснила. Хлопушка сюрприз была его пределом.
Как выяснилось, он не любит, когда его пугают. Ни в малейшей степени. Он легко пугается, что заставило меня хихикать, потому что он представляет себя этаким
альфа-самцом, главой корпорации с рельефной мускулатурой под пиджаком, а на самом деле он пугается, как кот, которому неожиданно прижали хвост.
Просто потому, что я отличный эксперт, я обратила внимание на его удивление, а потом посмеивалась про себя, снова и снова воспроизводя в голове его испуганное лицо.
Классическое уродливо-испуганное лицо.
— Почему ты смеешься? — спрашивает он, пока я пристегиваю ремень безопасности.
— И Вам доброго утра. Да, я хорошо спала, спасибо. Матрас на кровати, на котором Вы настаивали, похож на облако. Вы всегда так хорошо относитесь к своим помощникам?
Он ерзает на своем сиденье и снова пялится в телефон.
— Обычное дело.
— Ну, если эта кровать обычная, пожалуйста, никогда не улучшайте мой матрас, потому что не думаю, что смогу по утрам добираться до работы.
Уверена, что после приветствия устроенного мною вчера утром он был бы не против.
Я снова хихикаю, вспоминая, как он пробормотал «Твою мать» себе под нос после разрыва хлопушки с конфетти.
Отпиваю кофе и откидываю голову на спинку сиденья, меня поглощает кожаные сидения. Сегодня утром у нас был ранний подъем, и я ощущаю это очень отчетливо, ещё и потому что со всеми этими тяжёлыми поручения, которые выполняла, попутно обустраивая офис и стараясь каждое утро приходить на работу раньше него.