Мой голос звучит резко, и я ничего не могу с этим поделать. Я многое поставил на кон, в том числе и свое сердце, и не хочу, чтобы оно подвергалось опасности...
Ее лицо смягчается, и она поднимает руку к моему подбородку, осторожно поглаживая густую щетину.
— Извини.
Я целую ее ладонь, а затем говорю:
— Во-вторых, единственная непристойность, которую ты сможешь раскопать обо мне, находится в спальне.
— Хочешь сказать, что ты извращенец?
Я перемещаю руку на ее живот и поднимаюсь к груди, слегка массирую ее, а затем перекатываю сосок между пальцами. Ее дыхание сбивается, и это единственный признак того, что она чувствует, что я делаю с ней. Я рисую круги вокруг ее сосков, превращая их в маленькие идеальные пики. Мне нравится ощущать, как они упираются в мои пальцы, возбужденные, готовые к моим последующим действиям. Это заставляет меня чувствовать себя чертовски сильным, как бы глупо это ни звучало.
— Я знаю чего хочу, — отвечаю я.
— Да. — Другой рукой она скользит по моей груди. — Но ты не всегда был таким. Расскажи что-нибудь неловкое, что ты делал в спальне.
— Да, хорошо, — насмехаюсь я. — Ни за что на свете.
— Пожалуйста?
Она надулась, заставив меня рассмеяться.
— Ты такая милая, в курсе? Но это не сработает. Прости, детка.
Я продолжаю водить большими пальцами по ее упругим соскам, наслаждаясь простым прикосновением, от которого мы оба немного возбуждаемся.
— Хорошо, я расскажу тебе кое-что о себе, и, возможно, это заставит тебя поделиться.
— Могу гарантировать, что нет.
Боже, ее грудь для меня словно конфеты, лежит в моей ладони, сладкая и манящая.
Чего бы я только не отдал, чтобы прямо сейчас поднести одну из них ко рту и сосать сосок, пока она не начнет извиваться под моими прикосновениями.
— Но то, что я хочу тебе рассказать, очень хорошо. Э-э... отличная история.
— Уверен, так и есть. Ты немного странная.
— Что? — Она широко раскрывает глаза, но потом задумывается и смеется. — Хм, возможно, я немного странная. Но если я странная, это значит, что ты заносчивый.
— Я не заносчивый.
— Да, это так. Ты очень заносчивый.
— Тогда ты явно недостаточно хорошо меня знаешь, потому что я совсем не заносчивый.
Она наклоняется и запечатлевает поцелуй на моей щеке.
— Спасибо, что выслушал мои доводы о том, что мы должны делиться друг с другом.
Черт... она хороша.
Проведя рукой по лицу, я говорю:
— Ладно. Я поделюсь с тобой, но ты первая, чтобы я мог определить уровень смущения до которого мы опустимся.
Возбужденная, она устраивается на моих коленях и кладет обе руки мне на плечи, скользя голой попкой по моим обтянутым боксерами бедрам. Что, черт возьми, она делает? И я надеюсь, что она продолжит это делать...
Она молчит, смотрит вниз, а затем усмехается.
— Серьезно, Рэт, как у тебя может быть стояк после всего, что мы только что сделали?
Глядя ей прямо в глаза, говорю:
— Ты чертовски сексуальна, на тебе нет ничего, кроме моей расстегнутой рубашки, и ты сидишь у меня на коленях. Я очень возбужден.
— Я... Я польщена. — Она улыбается, а затем говорит: — Ладно, ты готов?
— Порази меня.
Положив руки мне на грудь, она говорит:
— Я была пьяна...
— Так начинаются все хорошие неудачные сексуальные истории.
Она смеется.
— Виновна. Так что да, в тот вечер текила подействовала на меня, на танцполе был парень, с которым я вовсю отрывалась. Один из тех парней, которые на танцполе насаживаются своим эрегированным пенисом на любую задницу, которая оказывается на расстоянии сантиметра от его бедер.
— Типичный парень.
Она чмокает меня в нос.
— Видишь? Заносчивый. — Я закатываю глаза. — Итак, мы танцевали, он пихал своим барахлом мне в спину прямо в баре, что затем переросло в довольно публичные поцелуи. Я взобралась на мужчину, как на дерево, и прошептал ему на ухо: туалет.
Я хмурюсь.
— Знаешь, не думаю, что это была хорошая идея... делиться.
— О, забудь на секунду свою ревность, сейчас будет здорово. — Вздохнув, позволяю ей продолжить. — Итак, мы встретились в туалете, но кабинка для инвалидов была занята, поэтому мы зашли в маленькую. Я стояла лицом к унитазу, он — позади меня. Мы использовали презерватив, не волнуйся, но на мне была юбка, и я просто наклонилась, обхватила унитаз и позволила ему сделать это.
— Боже, Чарли.
Она пожимает плечами.
— Мне был двадцать один год. ЖИВЕМ ОДИН РАЗ. В общем, этот парень как раз двигался к цели, и, конечно, будучи пьяной леди, я периодически издавала громкие вопли и размахивала руками.
Я зажмуриваюсь, гадая, к чему это приведет.
— Ну, я не вовремя закричала, и как раз в тот момент, когда Артиллерист качнулся сзади меня, сила удара была слишком велика, я была слишком пьяна, и в итоге полетела вперед, поскользнулась и угодила головой прямо в унитаз. Пытаясь встать на ноги, поскольку старый добрый Артиллерист понятия не имел, что я тону в туалетной воде, я схватилась за ручку, чтобы встать, дернула и... закружилась.
Что...
В смысле...
Постойте... Я не могу.
Я откидываю голову назад и смеюсь так сильно, что у меня болит грудь.
— О, черт.
Слезы текут по моему лицу, когда я представляю это в своем воображении: голова Чарли, полностью пропитанная туалетной водой. О, черт, это отличная история.
Я смеюсь еще сильнее, и у меня начинает болеть живот.
Она хватает меня за плечи и трясет, чтобы я посмотрел на нее. Глаза затуманены, я уделяю ей внимание, которого она так жаждет.
— Хуже всего было, что он кончил, когда я смывала воду. Как ты понял, я не успела получить удовольствия. Вместо этого я совершила позорную прогулку в кампус с вымокшими волосами, потекшим макияжем и с травмой влагалища, которую получила в результате падения. Не самый лучший момент.
Я фыркнул.
И снова засмеялся.
Я пытаюсь сдержаться, но у меня вырывается самый громкий хохот, который вы когда-либо слышали.
— Именно так, выпусти все наружу. Представь это, визуализируй и знай, что, как бы сильно ты ни хотел, я никогда не буду трахаться с тобой в кабинке туалета... никогда.
Это заставляет меня остановиться и выпрямиться.
— Нихуя подобного. Теперь нам придется трахаться в кабинке туалета, чтобы изменить твой опыт.
Она качает головой.
— Нет. Не получится. Извини.
— Это мы еще посмотрим.
— Ладно, — она похлопала меня по груди, — твоя очередь, и лучше, чтобы твоя история соответствовала моей. Я рассказала тебе о своих сексуальных похождениях, так что ты должен рассказать что-нибудь мучительное.
— Черт, у меня в арсенале нет достойной секс истории. — Все еще посмеиваясь, я говорю: — Хотел бы я, чтобы у меня была подобная история.
— Хорошо, тогда расскажи мне что-нибудь еще. Семейную историю или страх. Что-нибудь, — говорит она, умоляюще глядя на меня.
Я вспоминаю обещание, которое дал себе, о том, что заставлю эту девушку остаться рядом, сделаю так, что она не сможет уйти. Я хочу, чтобы она начала влюбляться в меня так же, как и я в нее, поэтому беру ее за руки и делаю глубокий вдох.
— Как насчет страха? — спрашиваю я.
— Это намного больше, чем я ожидала, но да, пожалуйста. Все, что угодно, Рэт.
Боже, она так отчаянно хочет узнать больше, узнать меня. Мысленно пометку, что постараюсь рассказать ей больше.
Я сжимаю ее руки в своих и говорю:
— Неудача — мой страх, который заставляет меня не спать до самого утра. Но меня никогда не мучает неудача в бизнесе.
— Оу, неужели? — спрашивает она. — Какого рода неудачу ты имеешь в виду?
— Подвести человека, который мне интересен. Подвести, не довести дело до конца, не стать тем человеком, которым должен быть. — Я смотрю на наши руки. — Я уже подвел кое-кого, и с тех пор это гложет меня. Я думаю о том, как мог бы все изменить. Я мог бы быть лучше, внимательнее, и по сей день не понимаю, где ошибся. Но я знаю, что потерпел неудачу, и не хочу, чтобы это снова повторилось. — Я поднимаю на нее глаза. — Особенно с тобой.