— Я думала, тебе нравится это место, что ты бывал здесь раньше.
— Да. — Он отправляет в рот кусочек курицы и жует, не переставая говорить. — Хотя крабовые котлеты я никогда не пробовал.
— Мистер Уэстин, — говорит шеф-повар, подходя к нам, — еда вас устраивает?
— О, да. — Кусочек курицы вылетает у него изо рта — того самого талантливого рта, который только сегодня утром ласкал мою киску. — Отлично. Очень вкусно.
Ничего не могу с собой поделать. Я фыркаю в салфетку, не в силах больше сдерживаться. Сидеть рядом с ним просто отвратительно. Мужчина в костюме за три тысячи долларов, соблюдающий этикет, поглощает дегустационное блюдо так, словно это его первая еда после трехлетнего скитания по Сахаре.
Так мерзко. Так не похоже на него. Так смешно.
— Вам тоже нравится, мисс Кокс? — спрашивает шеф-повар, пытаясь оторвать взгляд от Рэта.
— О, было довольно...
Отрыжка.
Рэт прикрывает рот и смеется, а я вздрагиваю и смотрю на своего жениха.
— Вот черт, простите. Простите.
Боже. Уверена, что его губы тряслись, как у Гомера Симпсона, когда он рыгал. Я видел это краем глаза, но почти уверен, что именно это движение уловила периферийным зрением. Серьезно, что случилось с мистером Уэстином? Парень, сидящий сейчас рядом со мной, — парень из братства Рэт с отсутствием манер, который в свободное время подсчитывает деньги на пиво.
Улыбнувшись шеф-повару, я говорю:
— Все было великолепно. Спасибо. Курица была прекрасна с манговым чатни. Я никогда не пробовала ничего подобного.
Он склоняет голову, а затем говорит:
— Судя по тому, как мистер Уэстин ел крабовые котлеты, могу предположить, что они тоже были хороши.
С остатками соуса в уголках рта он берет последнюю крабовую котлету и говорит:
— Это лучшее, что я когда-либо пробовал в своей жизни. Вы меня покорили ими.
* * *
— Ухххххх, — стонет Рэт, звук его голоса вибрирует, отражаясь от фарфоровых стенок унитаза. — Мы не... — Он садится, его рвет, а затем он опускает голову на сиденье унитаза. Сделав глубокий вдох, он продолжает: — Заказываем крабовые котлеты.
Я провожу мокрым полотенцем по его шее и нежно растираю плечи.
— Думаешь, это из-за крабовых котлет?
Он кивает. И поворачивает голову в сторону, чтобы смотреть на меня, но при этом держать рот около отверстия унитаза.
— Должно быть. Тебя не тошнит.
— Начнет, если ты будешь продолжать издавать эти звуки, пока тебя тошнит.
Он хмурит брови.
— Что ты хочешь, чтобы я делал? Пел песню, пока у меня изо рта течет рвота?
— Да. — Я киваю и глажу его по шее. — Если ты не против я бы хотела услышать «Большие надежды», группы Panic! Это было бы замечательно.
— Невероятно, — говорит он, прежде чем повернуть голову обратно к унитазу и начать, кажется, одиннадцатый раунд.
Еще через полчаса, которые он провел в обнимку с «белым другом», я помогаю ему добраться до кровати, где аккуратно укладываю его, ставлю рядом мусорное ведро и оставляю на тумбочке много жидкости. Когда я собираюсь уходить, он слабо спрашивает:
— Куда ты?
— Хочу дать тебе отдохнуть.
Он протягивает руку.
— Ляг рядом со мной, пожалуйста.
Я не могу отказать ему, когда его голос звучит таким слабым и жалким.
Я забираюсь под одеяло и сажусь, прислонившись к изголовью кровати, а он кладет голову мне на колени. Я нежно глажу его по волосам и виску, пока он прижимается ко мне.
За последние несколько недель я очень хорошо узнала этого человека. Не в эмоциональном плане, потому что вытянуть из него личную информацию кажется практически невозможным, но прикосновения... вот что стало невероятно привычно. В этот момент я даже не задумываюсь, просто прикасаюсь к нему. Для меня естественно целовать его, держать за руку или раздеваться догола, когда он этого требует. А наши рабочие отношения? Он нисколько не изменился. Он по-прежнему составляет список дел — добавляя одну пикантную деталь последним пунктом, которая вызывает во мне удовольствие, — мы так же выполняем работу, и без проблем задерживаемся допоздна, чтобы выполнять дела, а не трахаться на его столе. Мы смогли разделить два вида отношений — рабочие и личные, — что сняло с моих плеч огромный груз. Волновалась ли я, что у нас ничего не получится? И да, и нет.
Я знаю, что могу оставаться сосредоточенной и выполнять задачи, когда это необходимо. А Рэт — целеустремленный, умный и невероятно успешный бизнесмен. Его успех — не случайность. Он заслужил его. Но с тех пор, как в наших отношениях появился секс, мы оба стали ненасытными. Он — бог как в постели, так и за ее пределами.
Поэтому отсутствие самоконтроля вызывало беспокойство. Но мы справились.
Когда он предложил идею пожениться ради моей бабушки, я согласилась от отчаяния. Но со временем я все больше осознавала, как много еще хочу узнать о Рэте Уэстине. В тот вечер у бабушки он показал себя с разных сторон, и мне понравилось все, что я увидела. Сегодняшняя рвота... не очень.
— Спасибо, — тихо говорит он, — за заботу обо мне.
Я провожу большим пальцем по его нежной коже.
— Само собой. Я не могу допустить, чтобы моего жениха тошнило в одиночестве.
Он смеется и крепче прижимается ко мне.
— Думаю, будет справедливо сказать, что крабовым котлетам закрыт вход на нашу свадьбу.
— Я позвоню завтра. Может, они сделают нам скидку, потому что у тебя было пищевое отравление.
— Нам не нужна скидка, — пробормотал он.
— Ну да, босс богатей, некоторые из нас преуспевают за счет скидок. Если у тебя есть деньги, это не значит, что ты должен тратить их бездумно. Я добьюсь для нас скидки, мы ее заслужили, и попрошу шеф-повара написать тебе открытку с извинениями.
— В этом нет необходимости.
— Если только ты не думаешь, что нам стоит изменить место проведения торжества? Я имею в виду, мы на самом деле хотим устроить прием в месте, где нас накормили отравленными крабовыми котлетами?
— Уже слишком поздно искать что-то другое. Если только ты не хочешь, чтобы я потратил больше денег, тогда можно это сделать, но это будет противоречить желанию получить скидку от нынешнего места. Решать тебе, детка.
Я хмыкаю.
— Ну, похоже, ты чувствуешь себя лучше.
Он прижимается к моим ногам.
— Нет, просто вдохнул побольше воздуха. Не оставляй меня.
— Подумать только! — Я глажу его голую спину, напряженные мышцы манят меня. Его только что тошнило целый час, Чарли, возьми себя в руки. — Ты из тех парней, которые, когда заболевают не могут ничего делать?
— Виноват, — бормочет он мне в ногу. — Позаботься обо мне.
— О, Рэт, тебя ждет разочарование в нашем браке, если думаешь, что я буду нянчиться с тобой, когда ты болеешь.
— Понянчись со мной сейчас, и клянусь, что искуплю свою вину перед тобой.
Он утыкается носом в мою промежность, а я смеюсь и отталкиваю его.
— Прекрати.
Но он этого не делает.
— Я имею в виду фееричные оргазмы, о которых можно только мечтать. Все грязные вещички, о которых фантазируешь, я воплощу в жизнь.
— Прям все? — спрашиваю я.
Он кивает и грубо говорит:
— Все.
Взволнованная, я глажу его по волосам и говорю:
— Могу я предложить тебе что-нибудь еще, красивый, неотразимый мужчина?
Слегка усмехаясь, он говорит:
— Сними майку и позволь мне лечь на твою грудь. Твои сиськи помогут мне почувствовать себя лучше.
Почему мужчины такие озабоченные идиоты?
* * *
Рэт останавливается посреди прохода. Нас окружают цветы, он засовывает руки в карманы и недоверчиво качает головой.
— Что? — спрашиваю я, глядя на букет лаванды.
Рэт полностью оправился после крабовых котлет, он выглядит еще красивее, чем когда-либо, его щекам вернулся цвет, и, несмотря на предыдущую неудачу, сегодня мы снова занялись планированием свадьбы и выбором цветов.