Знаю, что все это могла бы сделать и сама, но я использую эти возможности, чтобы проводить больше времени с Рэтом, чтобы узнать его получше.
Пока что... ничего не вышло, но я твердо намерена докопаться до истины.
Он подходит ко мне, поднимает мой подбородок и говорит:
— Ты сегодня чертовски красива.
Осторожно наклонившись, он на мгновение прижимает свой рот к моему, а затем отстраняется и берет меня за руку.
— Вы пытаетесь меня обворожить, мистер Уэстин?
— Ты бы не возражала, если бы это было так?
Я качаю головой, когда мы идем по проходу и сворачиваем в следующий.
— Нет, но я бы хотела, чтобы ты покорил меня своей эмоциональной стороной.
— Ты хочешь, чтобы я заплакал? Я думал, что был довольно эмоционален, когда меня тошнило теми вкусными крабовыми котлетами.
— Не плаксиво-эмоциональный. Общайся со мной на более глубоком уровне.
Он останавливается и говорит:
— Мы общаемся на глубоком уровне.
— Правда? Потому что я о тебе практически ничего не знаю, Рэт.
— Что тут знать? — Он пожимает плечами. — Ты знаешь все, что тебе нужно знать. Остальное — мелкие детали, которые не имеют значения.
Я уже собираюсь возразить ему, что для меня важны мелочи, когда нас окликает женщина, которая нам помогала.
— Мистер Уэстин, мисс Кокс, вот вы где.
Мы поворачиваемся и видим, как она подходит к нам с двумя букетами. Оба красивые, и стоят дорого.
— Я быстро составила два букета, учитывая ваши пожелания по цвету и размеру.
Она протягивает их.
— Что думаете?
Оба букета поражают воображение: яркая зелень, свежие цветы слоновой кости.
Один из них ниспадает каскадом по стеблям, придавая им почти зонтичный вид, а другой больше выступает по бокам.
— Они оба прекрасны, — говорю я, беря один из них в руки, а Рэт берет другой.
— Спасибо, и, как только вы выберете понравившийся букет, мы сможем подобрать к нему цветы для приема. Вы сказали, двадцать человек?
— Примерно так. Это будет один длинный стол в отдельном зале. Нам не нужно много цветов, но в зале есть несколько стеклянных ваз и свечей, которые свисают с потолка, примыкающего к старой стене, обшитой деревом. Было бы здорово, если бы некоторые из них были украшены цвета...
Рэт прочищает горло. Я смотрю на него и вижу, как он засовывает палец в ухо и начинает трясти им, открывая и закрывая рот.
— Ты в порядке?
Он издает странный звук, и, клянусь, в считанные секунды я вижу, как потрясающее лицо Рэта с точеными скулами превращается в нечто, чего я никогда раньше не видела.
— О боже, Рэт, у тебя аллергия?
Он передает букет обратно даме и произносит:
— Эвкалипт.
— О боже!
Я швыряю второй букет в женщину, беру Рэта за руку и тащу его через цветочный салон к магазину на углу. Хватаю первую попавшуюся коробку с «Бенадрилом», открываю ее и запихиваю таблетки в рот Рэту, одновременно откупоривая воду и заставляя его пить.
Сзади нас владелец магазинчика спрашивает:
— Вы собираетесь за них платить?
Оборачиваясь, чувствую, как из моей головы словно выпирают дьявольские рога, когда говорю:
— Да, позволь мне сначала убедиться, что мой жених не умрет от аллергической реакции, придурок.
Я поворачиваюсь к Рэту и хватаю его за плечи, в шоке от того, что у него может быть настолько сильная аллергическая реакция.
— Ты можешь дышать? Может, вызвать скорую?
Он сжимает мою руку.
— Я могу дышать. Просто все — он снова прочищает горло — чертовски чешется.
— Ладно, давай немного подождем реакции на лекарство, и если ничего не изменится, отвезем тебя в больницу, хорошо?
Он кивает. Я беру его за руку, прижимаю к себе, пока расплачиваюсь с владельцем, которого, похоже, совершенно не волнует, что у Рэта аллергическая реакция — вот вам и Нью-Йорк, — а затем мы выходим из магазина на свежий воздух.
Я смотрю на часы и говорю:
— У нас урок танцев. Я позвоню и отменю его.
Он качает головой.
— Нет, не отменяй. Это важно для твоей бабушки.
— Да, но Рэт, один глаз начинает опухать, и ты не можешь танцевать в таком состоянии.
— Рискнем здоровьем.
Он пытается улыбнуться, но губы его не слушаются, учитывая, как распухло его лицо.
— Рэт, мы не пойдем на урок танцев.
— Может, ты и не пойдешь, а я собираюсь.
Он направляется к черной машине, которая не принадлежит нам, и я беру его за руку и тяну в другую сторону.
— Это на наша машина.
— Выглядит, как наша, ты уверена?
— Абсолютно. К тому же, судя по тому, как у тебя затекли глаза, думаю, на данный момент ты бы принял полицейскую лошадь за свою машину.
— Нахалка.
— Серьезно, Рэт, поедем в отделение неотложной помощи, ты ужасно выглядишь.
— И это после того, как я назвал тебя красивой. — Он качает головой. — Разве это справедливо?
— Пожалуйста?
Я практически умоляю.
Но он не двигается с места.
— Давай выпьем кофе, и все пройдет.
Не сумев его убедить, мы садимся в машину — благо, сегодня мы пользуемся услугами водителя — и берем кофе. Точнее, я покупаю кофе для нас обоих, и мы пьем его в машине, возле танцевальной студии.
— Отек спадает?
Я качаю головой.
— Нет.
— Спадет.
Глядя ему в лицо, я спрашиваю:
— Это случалось с тобой раньше? Поэтому ты так спокоен?
Он кивает и делает глоток кофе.
— Да. Два раза. Со мной все будет в порядке. Понадобится время, чтобы спал отек.
Моя мама тоже использовала «Бенадрил», когда я был ребенком. Я знаю, что он поможет.
— Почему ты мне не сказал? — Спрашиваю я, начиная расстраиваться. — Если ты знал, что у тебя аллергия на эвкалипт, то должен был сказать.
— Я об этом даже не подумал.
Все больше расстраиваясь, я смотрю в окно.
— Может, мне позвонить твоей маме и узнать, на что еще стоит обратить внимание? — Тишина. Я снова смотрю на Рэта. — Твои родители знают о нас, верно? Знаю, ты сказал, что у тебя не было времени навестить их, но они знают обо... мне... не так ли?
— Пока нет. У меня еще не было возможности позвонить им. Мы сообщим им в ближайшее время.
— Рэт, до свадьбы осталось всего несколько недель. — За время, проведенное с Рэтом, я выучила множество его выражений. То, которое отражается на его лице сейчас, говорит: не дави на меня. Я сделаю это по-своему. Да, я видела подобное выражение несколько раз. — Ты стесняешься меня? Из-за того, что они узнают кто я?
— Нет, Чарли, не говори глупостей. В этом нет ничего особенного.
— Ничего особенного? Я твоя невеста, и ты предложил мне встречаться с тобой. Ты общался по видеосвязи с моими родителями, ужинал с моей бабушкой.
Он пожимает плечами.
— Это не имеет значения, Чар...
— Не имеет значения? Что ты мог умереть от аллергической реакции? Я не могу позвонить твоей маме и попросить рассказать о тебе, потому что она понятия не имеет, кто я такая? Я все еще остаюсь тайной за семью замками... Я уже должна была познакомиться со своей будущей свекровью... Я хочу спросить, не хочет ли она бутоньерку на свадьбу своего сына. Именно об этом я и говорю, Рэт. Мне нужно знать о тебе такие вещи.
— Тебе нужно знать о моей аллергии? — Он усмехается и качает головой. — Не понимаю, какое это имеет отношение к делу.
— Тогда что для тебя важно? — Спрашиваю я, мой голос звучит резко. — Потому что единственное, что тебя, похоже, волнует, — это то, какое на мне белье.
— Эй. — Он хмурит брови. — Ты знаешь, что меня волнуют и другие вещи.
Расстроенная и не имея настроения танцевать, я отстегиваю ремень безопасности и говорю:
— Знаешь, думаю, мне нужна передышка, хорошо? Я собираюсь пойти в свою квартиру.
— Чарли, подожди, что за хрень происходит? Ты злишься на меня, потому что у меня была аллергическая реакция?