Снова.
Несмотря на то, что на мне любимые брюки и блузка, сегодня я не чувствую себя сильной и готовой к борьбе с миром. Мне плохо, как будто меня может стошнить в любую минуту. Мысли крутятся вокруг того, что он может сказать, и боюсь, что при одном его взгляде моя решительность треснет пополам и я снова окажусь беззащитной перед ним.
Но я не собираюсь зацикливаться на произошедшем. Я буду двигаться вперед и делать свою работу как профессионал, потому что таковым я и являюсь.
Лифт звенит, и у меня перехватывает дыхание.
Он здесь.
Я выпрямляюсь, прижимаю блокнот к груди и молюсь, чтобы в его присутствии мне удавалось держать себя в руках, несмотря на эмоции, которые подтачивают мою решимость.
Двери разъезжаются и из лифта выходит взъерошенный Рэт. Его волосы в беспорядке, одежда измята, он выглядит так, будто спал в костюме, а не собирался сегодня утром с присущей ему элегантность.
Он меня не замечает, поэтому я говорю:
— Доброе утро, мистер Уэстин.
Он вскидывает голову, и я впервые вижу его налитые кровью и запавшие глаза. О боже, он выглядит просто ужасно. Неужели я ошиблась в своих догадках в эти выходные?
Нет, он сказал, что его намерения не были чисты. Скорее всего, он просто расстроен, что его поймали.
— Чарли, — говорит он на выдохе. — Ты здесь.
— Конечно, я здесь. В конце концов, это моя работа. — Я протягиваю руку. — Если не возражаете, я сейчас заберу список и позволю Вам заняться утренними делами. Вас ждет овсянка.
— Нахуй список и марш в мой кабинет. Нам нужно поговорить.
Я поднимаю руку.
— Перейдем сразу к делу. Прежде чем все зайдет дальше, Вы должны понять одну вещь. То, что между нами произошло, закончилось, окончательно закончилось, а это значит, что мы возвращаемся к взаимоотношениям босса и помощника. Не будет никаких личных запросов, никаких прикосновений и сексуальных намеков. Я не побрезгую донести на Вас, мистер Уэстин.
— Чарли, — говорит он, поникнув, — ты, блядь, несерьезно.
— О, я сама серьезность. Я здесь для того, чтобы выполнять свою работу и ничего больше. — Шевелю пальцами и говорю: — Список, пожалуйста.
— У меня его нет.
— Что значит, у Вас его нет? У Вас всегда есть список.
— Да, но это было до того, как я влюбился в свою помощницу и в эти выходные мое сердце было разбито.
Я опускаю блокнот, потрясенная тем, что он попытался выставить себя жертвой этого безобразия.
— Твое сердце было разбито? Ты, издеваешься надо мной? — Я указываю на свою грудь. — В эти выходные было разбито мое сердце. Я была единственной, кто пострадал, кого обманули, кто думал, что она намного больше, чем была на самом деле. — Эмоции застревают у меня в горле, и я проклинаю себя за то, что оказалась недостаточно сильной. Шепотом, я говорю: — Ты заставил меня почувствовать себя особенной, значимой, и спустя мгновение я поняла, что все это было ложью.
— Это не было ложью, Чарли, — говорит он, все больше злясь. — Ты для меня особенная. Ты значишь для меня все. Черт возьми, Чарли… — Он обхватывает себя за шею и смотрит в сторону, прежде чем сделать глубокий вдох и встретиться со мной взглядом. — Я, черт возьми, влю…
— Нет, — говорю я, не желая слышать эти слова, не тогда, когда знаю, что они не могут быть искренними, не тогда, когда так растеряна. Не тогда, когда мое сердце вот-вот разорвется на части. — Это была плохая идея, — говорю я, прежде чем успеваю остановиться. — Прийти сюда, вести себя так, словно все будет хорошо, после субботы. Это была очень плохая идея.
Я оставляю его около лифта и начинаю собирать вещи на своем столе. Я чувствую, что он внимательно следит за мной.
— Что ты делаешь? Ты… увольняешься? — он произносит слово «увольняешься» с таким напряжением, что я боюсь, как бы он на самом деле не расплакался.
— Нет. — Я качаю головой. — Я собираюсь взять несколько дней отпуска, навестить родителей. Уехать от всего. От этого города, от бабушки… от тебя.
— Когда ты вернешься?
— Не знаю. — Я смотрю на него и говорю: — Но когда вернусь, я не буду говорить об этом, о нас. Я не могу. И прошу тебя уважать это решение. Это конец, Рэт. Между нами все кончено, и если ты не можешь с этим смириться, то уволь меня. Освободи меня от контракта и отправь восвояси.
— Никогда, — тихо говорит он, качая головой. — Я никогда не смогу отпустить тебя.
Я закидываю ремешок сумочки на плечо и направляюсь к лифту.
— Тогда уважай мои желания и забудь об этом. Между нами все кончено. Нам больше нечего обсуждать.