Если я хочу читать — а я раз в неделю читаю исторические романы, — пропадаю в библиотеке.
Если выяснится, что мне нравятся камни, то буду помогать в каменоломне…или что-то в этом роде.
Вы поняли принцип.
Не то чтобы я пыталась с кем-то познакомиться в данный момент, поскольку, к сожалению, я «праздную» трехлетнюю годовщину того, как меня бросили у алтаря — да, это было весело, — но никогда не знаешь, когда у тебя наступит тот особенный момент с кем-то.
Поэтому я окружаю себя единственной вещью, которая делает меня счастливой.
Которая доставляет мне удовольствие и от которой у меня покалывает пальцы на ногах от волнения: организованностью.
Сцепив руки, я смотрю на баннер, висящий над входом в конференц-центр.
«Вторая ежегодная выставка канцелярских товаров в Нью-Йорке».
Я дома.
Обращаясь к незнакомцу, проходящему мимо, я говорю:
— Простите, сэр, не могли бы Вы сфотографировать меня на фоне этого великолепного знака? Мне нравится фиксировать такие моменты.
Одетый в отлично сшитый костюм, галстук, плотно завязанный на шее, он секунду смотрит на мой телефон, а затем забирает его у меня. Разочарованно выдыхает. Не скрывая раздражения, он отходит назад и занимает позицию.
— Вам не обязательно меня фотографировать, если это доставляет хлопоты, — говорю я, предлагая ему выход, поскольку он явно раздражен.
— Я взял твой телефон, так что просто встань как надо, и я сделаю этот чертов снимок, — огрызается он.
Ёлы-палы.
Очевидно, он находится вне зоны своего комфорта.
Не обращая внимания на его явное раздражение, широко раскидываю руки и, улыбаясь, смотрю на баннер. Считаю до пяти, прежде чем посмотреть на незнакомца.
— Получилось?
— Нет, кто-то прошел перед тобой.
— Оу, ладно. Еще раз.
Я снова поднимаю взгляд к баннеру, улыбаюсь и, досчитав до пяти, снова спрашиваю его:
— Получилось?
— Снова кто-то прошел.
— Беспредел. — Я улыбаюсь, а затем немного регулирую движение. Протягиваю руки в сторону прохожих и говорю: — Пожалуйста, подождите секундочку, я пытаюсь сфотографироваться под этим замечательным баннером. Спасибо.
Как только передо мной перестают мелькать люди, я подаю знак раздражённому мужчине, подмигивая ему и изображая пальцами выстрел.
Повторяю свою позу еще раз.
— Готово, — говорит он, подходит ко мне и протягивает телефон.
Я благодарю людей, которые ждали, чтобы у меня получился снимок, а затем спрашиваю его:
— Хотите, я Вас тоже сфотографирую? На Ваш телефон, конечно. Было бы странно, если бы я фотографировала Вас на свой телефон, если только потом мы не обменяемся фотографиями с наших телефонов. Мы могли бы это сделать. Но если Вы дадите свой телефон, я могу сделать фотографию. Что скажете? — Я шевелю бровями. — Вас сфотографировать?
— Нет.
Он окидывает меня быстрым взглядом, а затем оглядывается по сторонам, застегивая пиджак.
— Вам нужна помощь в поиске? У меня есть карта.
— Конечно, кто бы сомневался, — бормочет он.
— Не обязательно быть таким грубияном, — говорю я, прежде чем успеваю остановить себя. Может, я и милая, но не терплю хамства. — Если Вы не хотели меня фотографировать, то и не надо было. Просто отказались бы и шли дальше, по своим делам.
Его пронзительные голубые глаза впились в меня, тактика запугивания, которая уверена, работает в зале заседаний, но я привыкла к фирменному взгляду босса. Я имела дело с изрядной долей запугивающих бизнесменов, так что для меня его взгляд ничем не отличается.
— Ты побеспокоила меня, а не наоборот. Избавь меня от своего высокомерия.
— Это не я высокомерна, а Вы, — отвечаю, уперев руки в бедра. — Я просто хотела запечатлеть этот момент, а Вы все испортили.
— Ты на чёртовой выставке канцелярских товаров, что тут запечатлевать?
— Все. — Я развожу руки в стороны. — Разве Вы не чувствуете, как в воздухе витает волнение? Это центр всех ручек и бумаг. Такие предметы, как стираемая ручка, впервые были представлены здесь, а замазка… даже не начинайте.
Он моргает.
Пялится на меня.
Моргает.
И наконец, говорит:
— Ты ненормальная.
Оскорбленная, я широко раскрываю глаза, прижимаю руку к груди и забываю про вежливость.
— А ты отвратителен.
Выпрямившись, делаю шаг вперед и тычу пальцем мужчине в грудь.
Тыкаю.
Палец подгибается.
Снова тыкаю.
Срань господня. У него мощная грудная клетка.
Указав на него пальцем, продолжаю: