— Прошла. Почти.
— Нет. Не открывай глаз.
Найт нежно, словно лепесток, коснулся ее век, медленно прочертил линии по щеке.
— Поцелуешь меня, м-м?
Как можно отказать, когда его рот так манит? С легким капитулирующим вздохом Меган уступила сердечному порыву. Только на сегодняшний вечер, пообещала она себе. Только на мгновение.
Эта медленная тающая перемена едва не уничтожила Найта. Мег размякла в его объятьях, дрожащие теплые губы приглашающе приоткрылись. Потребовалась вся сила воли, чтобы не рвануть ее к себе и не уволочь куда подальше. Она не стала бы сопротивляться. Вероятно, подозревал Найт, магии этих утесов хватило бы для того, чтобы околдовать их обоих, соблазнить ее сдаться… и это напомнило ему, что он должен о ней заботиться.
— Я хочу тебя, Меган.
Найт прикусил ее подбородок, поласкал шею.
— Хочу так, что скручивает в узел.
— Знаю. И тоже…
Мег уткнулась в надежное плечо.
— Я не играю в такие игры, Натаниэль.
— Знаю.
Найт пригладил пушистые волосы.
— Было бы легче, если бы играла, потому что я давно постиг все правила.
Обхватил ладонями прелестное лицо и поднял к себе.
— И как нарушать их.
Вздохнул и снова легко поцеловал:
— Но твои глаза делают все чертовски трудным для меня.
Потом отстранился:
— Лучше бы я взял тебя.
— Натаниэль…
Мег уперлась руками ему в грудь.
— Ты первый мужчина, который сотворил со мной… то, чего я жаждала после рождения Кевина.
Что-то сверкнуло во взгляде Натаниэля, что-то дикое и опасное, прежде чем он справился с собой.
— Думаешь, мне стало легче после таких слов?
Найт бы расхохотался, если бы не осознавал, что находится в шаге от взрыва.
— Меган, ты меня убиваешь.
Но обнял за плечи и повел вниз по дорожке среди камней.
— Даже не знаю, что делать, — выдохнула Мег. — Никогда подобного не испытывала.
— Продолжай в таком же духе, — предложил Найт, — и я перекину тебя через плечо и как наложницу утащу в постель. Свою.
Представленная картина мгновенно вызвала острые ощущения и столь же острую вину.
— Просто стараюсь быть честной.
— Попробуй соврать, — скривился Натаниэль. — Облегчи мне жизнь.
— Лгунья из меня никакая.
Мег склонила голову и взглянула на спутника. Разве не забавно, размышляла она, что на этот раз в замешательстве именно он?
— Как-то нелогично, что тебя беспокоят мои чувства, Найт.
— Гораздо больше меня напрягают свои собственные, — глубоко вдохнул Натаниэль. — А уж ни о какой логике и речи нет.
«Как и о том, — посетовал он, — чтобы заснуть сегодня ночью».
— У желаний нет выходных.
— Что?
— Ничего. Роберт Бертон.[9]
Они шли на огни Башен. Крик достиг ушей, прежде чем успели пересечь лужайку.
— Коко, — предположила Мег.
— Голландец.
Крепко схватив Меган за руку, Натаниэль ускорил темп.
— Ведете себя оскорбительно и недостойно, — пилила Голландца Коко, вздернув подбородок и уперев руки в бока.
Нилс сложил огромные ручищи поперек бочкообразной груди.
— Я видел то, что видел, потому и сказал то, что сказал.
— Я не прилипала к Трентону как… как…
— Банный лист, — охотно подсказал Голландец. — Или моллюск к корпусу яхты.
— Мы всего лишь — так иногда случается — танцевали.
— Ха! Вы это так называете? А мы совсем по-другому. Там, откуда я прибыл, это называется…
— Голландец!
Натаниэль не дал вырваться наверняка грубому словцу.
— Вы… — одернула платье уязвленная Коко, — устроили сцену.
— Нет, это вы устроили сцену с тем прилизанным богатым придурком. Щеголяли собой.
— Щ-щ-щеголяла.
Рассвирепев, Коко выпрямилась во весь свой величественный рост.
— Никогда в жизни не щеголяла. Вы, сэр, просто нелепы.
— Я покажу вам, леди, что такое нелепый.
— Прекратите.
Приготовившись к разящим ударам, Натаниэль встал между спорщиками.
— Голландец, какого черта ты вытворяешь? Напился, что ли?
— Глоток-другой рома никогда не размягчит мне мозги.
Нилс зыркнул на Коко поверх плеча Натаниэля.
— Это она спятила. Уйди с дороги, парень, надо сказать ей пару ласковых.
— Уже сказал, — поправил Натаниэль.
— С дороги!
Все взгляды обратились к Коко. Царственная, как герцогиня, щеки пылают, глаза горят.
— Я сама с ним справлюсь.
Меган мягко потянула тетушку за запястье.
— Коко, вам не кажется, что пора вернуться в дом?
— Нет, — отрезала та, но спохватилась и дружески потрепала Меган по руке. — А теперь, дорогая, уходите вместе с Найтом. Мы с мистером ван Хорном разберемся без свидетелей.
— Но…
— Натаниэль, — прервала ее Коко, — уведи Меган.
— Как скажете, мэм.
— Уверен, что следует оставлять их наедине?
Натаниэль продолжал тянуть Меган к двери на террасу.
— Хочешь встать между молотом и наковальней?
Меган оглянулась через плечо.
— Не-а, — прыснула она и покачала головой. — Точно нет.
— Что ж, мистер ван Хорн, — начала Коко, убедившись, что они снова остались вдвоем. — Есть что добавить?
— Чертову тучу всего.
Приготовившись к сражению, Нилс выступил вперед:
— Значит, сладкоречивый богатенький болван держал руки при себе?
Откинув голову, Коко встретилась с грубияном глазами, наслаждаясь безумным трепыханием сердца.
— А если нет?
Голландец зарычал, как волк… как волк, решила Коко, бросающий вызов сопернику.
— Переломаю его хлипкие ручонки, словно спички.
«О Боже, — восхитилась она. — О Боже мой».
— Правда?
— Хотите убедиться?
Нилс прижал кокетку к широкой груди, и Коко позволила себе упасть в крепкие объятья.
На сей раз она была готова к поцелую и встретила атаку во всеоружии. Когда они отпрянули друг от друга, оба казались потрясенным и у обоих прерывалось дыхание.
«Иногда, — осознала Коко, — все зависит от женщины». Облизнула губы и с трудом сглотнула:
— Моя спальня на втором этаже.
— Я знаю, где она.
Призрак улыбки мелькнул на суровом лице:
— Моя ближе.
Голландец подхватил ее на руки… очень решительно, мечтательно подумала Коко, словно пират, похищающий наложницу.
— Ты прекрасная отважная женщина, Коко.
Она прижала ладонь к грохочущему сердцу.
— О, Нилс…
Мечтательность была совсем несвойственна Меган. Годы дисциплины приучили, что грезы должны присутствовать только во сне, а не наяву реальным дождливым утром, когда туман окутывает дом и, словно слезами, омывает окна. И все-таки жужжал оставленный без присмотра компьютер, подбородок покоился на кулаке, мысли — который раз за прошедшие дни — дрейфовали по волнам памяти: к лунному свету, диким цветам и отдаленному грохоту прибоя.
Время от времени Мег ловила себя и возвращала в действительность. Не стоит забывать, как дорого она заплатила за единственный роман в своей жизни, оказавшийся иллюзией и ложью, предавшей ее невинность, чувства и будущее. Себя она считала совершенно невосприимчивой к флирту, чем была абсолютно довольна. До Натаниэля.
И что теперь делать, теперь, когда жизнь внезапно сделала такой крутой поворот? В конце концов она уже не ребенок, который верит или нуждается в обещаниях и сладкоречивых уговорах. Внутри бушевали неведомые желания, и как можно утолить их, снова не испытав боль?
О, как жаль, что вовлечено сердце! Как жаль, что она совсем не такая сильная, здравомыслящая и искушенная, чтобы просто побаловать себя физическим наслаждением, будучи не обремененной так тяжело давящими эмоциями.
Почему бы не удовлетвориться влечением, основанным на симпатии и уважении? Такое простое уравнение: взаимное согласие двух взрослых людей, плюс желание, подходящее время, понимание и страсть равняются обоюдному удовольствию.
9
Роберт Бертон (англ. Robert Burton,) 1577–1640, английский священнослужитель, писатель и ученый. Вел жизнь ученого затворника, посвятив себя занятиям медициной, математикой, астрологией и географией. Самый известный его труд — «Анатомия меланхолии», цитаты из которой получили широкую известность.